- Я уже знаю, кто запер меня в бомбоубежище.
- Кто?
- Да этот мальчишка с нашего этажа, Шара.
- Я его не знаю.
- Лицо белое, волосы чёрные.
- Ну, этого так оставлять нельзя.
- А сейчас вот он ругался по телефону.
- У дяди я видела гантели, ты должен тотчас же начать тренироваться, говорит Отка, и глазки её светятся, как у ласочки. Она готова драться рядом с Адамом.
16
Тётка возвращается с дежурства такой, какой они её не любят: брови нахмурены, глаза щурятся, уголки губ опущены и вокруг глаз веер морщин. Она оглядывает детей, пробует водопроводные краны, гасит свет, щёлкая выключателями, кидает взгляд на посуду, вымыта ли она, проводит пальцем по шкафу, нет ли пыли, и только тогда снимает свою форму. А потом глотает таблетку, чтобы успокоиться, и надевает лёгкое платье.
Платье светло-красное, без рукавов. Вид у тёти, наконец, становится домашним. Адам и Отка с облегчением замечают, что и лицо её проясняется. Словно та, другая, сердитая женщина куда-то исчезает и на её месте появляется любезная пражская тётя Яна с улыбающимся лицом.
- Ну сегодня у меня был и денёк! - говорит она, всё ещё сердито. - Иногда бывает ничего, а сегодня пассажиров уйма, а мелочи ни у кого. Ни у одного человека. Я так рассердилась, что хотела больше не впускать в трамвай. Ну скажите, а что делали вы?
- Ничего, - отвечает Адам.
- А мы ходили за картофелем, готовили, - растерянно вспомнила Отка, но о Шаре ни гугу.
- Я очень люблю, когда дома меня кто-нибудь дожидается, - говорит тётя и наконец улыбается самой приятной своей улыбкой. - Я уже жду не дождусь отпуска. Как появится малыш, мне дадут отпуск. За последние десять лет я порядочно устала.
- Но малыш будет плакать, - сочувствует Отка.
- Знаю, знаю, но я ему скажу: "Не плачь, ведь я твоя мама".
- А как его назовёте? - спросила ничего не понимающая Отка.
- Владимир. Владя. По отцу. Я вам уже показывала его бельё?
- Нет, - ответила с интересом Отка.
- Нет, - сказал без интереса Адам.
Тётя идёт к бельевому шкафу, выдвигает верхний ящик и показывает детям рубашонки, распашонки, шапочки, колготки, пелёнки.
Всё, что требуется для новорождённого. И всякую вещь она любовно поглаживает, а шапочку даже целует, а потом аккуратно всё складывает с таким вниманием и осторожностью, будто это парча, вышитая золотом.
Дети смотрят на неё с удивлением.
- Ну ничего, ничего, - вздыхает тётка. - Я этого мальчика люблю уже наперёд.
17
Часа в три все втроём они отправились в город. Тётя хочет показать ребятам Прагу. Не всю, конечно, а только часть её.
