— В научной традиции сознание определяется как способность выделить себя в мире, отграничить от других. Сознание — непрерывный диалог с миром и с собой. Я же давно считаю по-другому. Эта традиция превратила людей в алгоритмизированные цифровые программы. Мы перебираем интерпретации даже не фактов, а представлений, выбираем одну поцелесообразнее и далее следуем этим путём, не задумываясь. Такое — неестественно! Естественно — проходить мимо частокола возможностей, отказываясь от них, не взвешивая вред, опасность или пользу. Они — суета, следствия чего-то невидимого. Не надо интерпретировать. Надо доверять и себе, и невидимому собеседнику. А он — в каждом.
— Что? — неожиданно возмутился словами Гариба Дементий, — Долой интерпретацию? Отказ от объяснений? Сразу к пониманию? Узнавать всё и сразу — заманчиво. Можно ничего не делать, не ошибаться, исключить неверные шаги–эксперименты…
Гариб сказал очень серьёзно:
— Нет, не получится. Мы — конечны, а наш собеседник вечен. Вечность в нас, но мы вне неё.
— Как ни организовывай информацию в отдельно взятом объёме, — сказал Джакджи, — сознания не получится. До нашей Группы провели тысячу или больше опытов. И все по нулям. Системный структурализм… Пустое. Физическое, химическое, электрическое или биологическое — не в состоянии произвести из себя разум.
Акрам заговорил совсем неторопливо, оформляя мысль по ходу:
— Материя — даже не сосуд. А всего лишь среда для пребывания суммы Я. Временного пребывания. Цели этого проявления нами забыты. Возможно, этот смысл, находящийся за пределами понимания — самое важное. Но как подступиться? Ведь он — внешнее?
Гариб мысленно поаплодировал ему и сказал:
— Повторяю — он не внешнее. А внутреннее. По сути личностное. Личность же вне рассматриваемой нами системы «Человек-ИскИн». Не там искали. И не оттуда копировали.
— Мы считали, что рассматривали структуру целиком… А на деле — её часть? Которая важнее и больше целого? И не понимали того? — спросил Митул, не отрывая взгляда от блюда с остывшей жареной курицей; на её жёлто-коричневой шкурке поблёскивали звёздочки жирной митуловой измены.
— Мы до сих пор не знаем, что такое материя. Вещество, поле и так далее… Изучаем проявления, обособляем, обобщаем… Всё равно, что по пене морской судить об океане. Идолы разума — и те не выдержат такого подхода. Пусть кругом не то, что я думаю, и я сам — не тот… Но за что-то надо держаться? Или уйти в наркотическое забытье?
