И снова все тихо… Часы продолжают так же мерно отбивать секунды. Желтый уголек электрической лампочки продолжает так же ровно гореть, бросая ровный свет на рабочий стол с разбросанными на нем приборами и на согнувшуюся рядом человеческую фигуру.
Марьевне, принесшей утром обычный кофе, показалось сразу, что профессор спит.
— Вот уж, — недовольно ворчала старуха, — как за малым дитем, глаз за ним нужен. Умаялся, видно, сердечный, да и заснул туг же… Михал Михалыч! — принялась она тормошить профессора. — Что это вы, право, — этак и захворать недолго!
Спящая фигура внезапно потеряла равновесие и тяжело рухнула на пол с каким-то особым зловещим стуком, который может производить лишь мертвое тело. С бледного, покрытого синими пятнами лица на Марьевну глядели остекленевшие глаза, в которых не было уже ничего живого… С диким воплем, выронив поднос на пол, старуха бросилась опрометью вон из кабинета…
Через полчаса в комнате уже бестолково суетились фигуры дворника, помощника пристава и околодочного с неизменным портфелем под мышкой, а в дверях пара городовых сдерживала любопытных, густо набившихся в кухню, где Марьевна с причитаниями в сотый раз рассказывала всем желающим слушать, как она принесла кофий с газетами, «а барин над склянками сидит, спит, ровно выпимши… Я его за рукав, а он неживой, и с лица весь синий-пресиний…»
Началась бесполезная и такая ничтожная перед торжественным лицом смерти обычная канитель с протоколом и осмотром тела, опросом свидетелей; настоящих свидетелей, впрочем, не было. Строились предположения одно нелепее другого, пока, неожиданно, на лестнице не раздался «малиновый звон» жандармских шпор… Мимо почтительно вытянувшихся и козырявших городовых в лабораторию быстрыми шагами вошел бравый, подтянутый жандармский полковник. За ним виднелись еще несколько жандармов и определенного типа личностей.
— Попрошу немедленно очистить квартиру и лестницу от посторонних, — властным баском начал распоряжаться вошедший, — у дверей и ворот поставить охрану. В квартиру никого без моего разрешения не впускать… Вас я попрошу также удалиться, — обратился он к помощнику пристава.
— Но здесь, господин полковник, протокольчик не совсем закончен, — почтительно склонился по направлению к полковнику полицейский.
— Вы меня поняли? — нетерпеливо повторил полковник, — оставьте материалы дознания здесь, лично вы мне сейчас не нужны, я вас не задерживаю.
— Чертовы синемундирники, как что поинтереснее, — обязательно первыми нос суют, а нас — побоку… — досадливо подумал помощник пристава, недоуменно откланиваясь и уходя со своими подчиненными.
