— А вы хотите знать ответы?
— Нет.
Ручкин молча повернулся и вышел из церкви. Он направился к дому священнослужителя.
Семёнов встретил его молча. Рядом с ним находились испуганные жена и дочь.
— Любань, Настюш, идите на кухню, мы здесь с Петром Алексеевичем поговорим, — произнёс бывший мэр. Выглядел он гораздо лучше, чем в прошлый их визит. Отёк с лица спал, и он уже уверенно мог открывать оба глаза.
— Зачем пожаловали, товарищ журналист?
— Попрощаться зашёл. Завтра я покидаю вас.
— Прощайте. Натворили вы дел, конечно. Спасибо, что хоть в живых оставили. Идите, Пётр Алексеевич, и помните: ненавидеть я буду вас всю жизнь.
Последние слова он практически прокричал, так что на его голос прибежали взволнованные женщины.
— И попомните мои слова, — кричал он вдогонку уходящему журналисту, — мы с вами ещё встретимся.
* * *
Ручкин медленно шёл по дороге, стараясь запечатлеть в памяти каждый дом, каждое дерево, каждый столб. Вряд ли он когда-нибудь сюда ещё вернётся. Нет, это место не стало ему родным и близким, но за судьбы некоторых людей он чувствовал ответственность. Интересно, что будет с ними после его отъезда? Что будет с Семёновым, с Копытиным, да и вообще с Красным Богатырем? Шёл он по дороге с тяжёлым сердцем. Слишком много произошло за эти дни событий, которые перевернули его мировоззрение. Его мир теперь не будет прежним. И от всех этих знаний становилось только тяжелее. Да и как дальше жить, зная, что есть силы, могущественнее президентов стран и атомных бомб? Живи так, чтобы не было стыдно перед собой — тут же пришёл в уме ответ. А стыдно не было, было горько и грустно. Осталось посетить ещё одно место. Попрощаться с Иваном Филипповичем, а больше, пожалуй, и не с кем. Во всяком случае больше ни с кем не хотелось.
Табличка: «Краснобогатырская поликлиника». Журналист снова прочитал это название. Тихо вошёл внутрь. В третий раз он заходил сюда, и в этот раз Анны Серафимовны здесь не было. И больше не будет. Никогда. Постучался в дверь.
— Войдите, — раздался голос Коновалова.
Пётр Алексеевич вошёл в кабинет. Иван Филиппович сидел за столом, перед ним стояла бутылка водки и рюмка.
— Вот поминаю, — как бы оправдываясь, произнёс доктор. — Будете?
Ручкин кивнул и присел за стол.
— Уезжаете завтра? — спросил врач, достав вторую рюмку и налив в неё водки.
— Да.
Они молча выпили.
— Как Хохлов?
— Нормально, жить будет. Пуля прошла навылет, — ответил доктор и налил вновь.
Снова выпили молча.
