Хранитель | страница 37



День четырнадцатый

Революция

Семёнов молча прохаживался по своему кабинету, изредка поглядывая в окно. Рядом с ним, сидя в кресле, находился Самуил Степанович. Всем своим видом он изображал спокойствие и, казалось, даже изредка дремал. Во дворе, перед окнами администрации, стояли двое мужчин с плакатами. Они слегка покачивались от большого количества выпитого, но лица их были полны решимости. Это были братья Буйновы. Семён и Степан.

Надпись на плакате Семёна гласила: «Долой узурпатора Семёнова!» На плакате же Степана была другая надпись: «Мы хотим в большой мир!» Братья периодически прикладывались к бутылке и вновь поднимали плакаты вверх, пытаясь что-то кричать. Неподалёку от них стоял Фрол, выжидая своего часа.

— Что же это? Митинг, что ли? — поглядывая в окно, спросил Захар Аркадьевич у Самуила Степановича. — Надо же, отродясь такого не было.

— Это не митинг, это революция!

— Сейчас приедет Морозов со своими ребятами и мигом этих бездельников усмирит.

— Ну-ну, — только и ответил Энштен и прикрыл глаза.

А между тем братья всё больше напивались, их крики становились всё громче, хоть и разобрать уже, что требуют митингующие, становилось труднее. Потихоньку людей возле администрации становилось больше, кто-то проходил мимо, а кто-то останавливался из любопытства. Один из сельчан, дородный мужчина в возрасте, остановился рядом с якобы скучающим Фролом и попытался выяснить подробности.

— Вот ты в Париже был? — начал издалека Фрол.

— Нет. А что там?

— И я не был. А там, говорят, красиво, башня там какая-то стоит, больше, чем наша, раз в сто.

— Да ладно? Неужто такие бывают?

— Бывают, — продолжал обрабатывать мужика дворник. — Вино там, говорят, просто обалденное. Ты такого никогда не пробовал.

— Ну, нам такого и не попробовать, мы же закрытые.

— А знаешь, почему вокруг нас стена стоит?

— Почему?

— Скажи мэру нашему спасибо. Его заслуга. Ему это очень выгодно. Ты, кстати, выпить хочешь? — спросил Фрол, доставая из-за пазухи бутыль.

Семёнов продолжал смотреть в окно. Потом резко отошёл от него, достал из стола коньяк, открутил пробку и сделал несколько больших глотков.

— Чего ты там такое увидел? — спросил учитель, который по-прежнему сидел в кресле и был спокоен.

— Да сынок мой там. У-у-у, Иуда, — ответил мэр и сделал ещё пару глотков.

— Ты бы много не пил.

— Это ещё почему?

— В тюрьме сушняк замучает, а стакан воды никто и не принесёт.

— Тьфу-тьфу-тьфу. Сплюнь, Самуил Степанович, — раздражённо ответил Захар Аркадьевич и постучал по столу.