— Все, уходим!..
При подходе к оговоренному овражку нас «окликнули» условным свистом, и через пару минут мы были уже внизу, где в ямке горел «пластунский» костерок, рядом с которым сидел Гриня.
— Командир, все высмотрели, все записали. Последний поезд пришел где-то к половине седьмого. Его германцы загнали в тупик, и охрану отдельную выставили. Мы четырех часовых насчитали. Там еще вагоны стоят, но охраняют только эти.
— Видели мы этот состав. Там, похоже что-то секретное привезли…
Продолжить разговор нам помешал очередной сигнальный свист, на который невдалеке откликнулись без промедленья. Через несколько минут к нам присоединился Андрейка с напарником. Они доложили что и где видели, и тоже отметили усиление охраны возле таинственного эшелона.
— Так, братцы. Если поезд загнали в тупик, то, скорее всего, дальше он не пойдет, будет стоять и ждать. Значит, мы имеем пару дней на другие дела, которые будем делать подальше отсюда, чтобы на станции не встревожились. Поэтому тихонько уходим к основной группе, и там думаем дальше.
— Командир, а три убитых немца на дороге?
— До станции версты три-четыре будет. Расстояние большое, думаю, что все обойдется…
К остальной группе добрались далеко заполночь, хорошо, что луна временами подсвечивала. Привычно обменялись опознавательными сигналами, и через насколько минут были уже среди своих. «Костровой» успел разбудить Митяева, который уже подвесил над углями котелок с водой, и с нетерпением ждал новостей. Но сначала доложился сам.
— Вокруг лагеря все спокойно, никто не шастал. Новенькие наши помылись-постирались, теперь отсыпаются. У Платошки и артиллериста ноги сбиты, я их своей мазью попользовал.
— Это та, которая на топленом сале, и пахнет хуже не придумаешь?
— Командир, ею еще мой дед все раны да порезы лечил.
— Ладно, лишь бы на пользу пошло.
— Да, я тут с Семеном побалакал немного, серьезный он мужик. Мою мазь трогать не стал, попросился рядышком травок поискать. Знамо дело, пошли вместе. По лесу ходит — у нас не каждый пластун так сможет. Шагает, а ни травинка, ни веточка не шелохнутся, и не слышно ничего.
— Ну, так вы же степняки, к простору привычны, а он — лесовик, считай, полжизни в тайге провел.
— Допытывался про нас, я в ответ — молчок. Так он сам все мне и рассказал. Мол, для партизан — мало нас, оружие только легкое, да и безлошадные мы. Вот и выходит с его слов, что разведкой мы занимаемся, только больно далеко от своих ушли.
