— Господин капитан, жду постановки задач своей группе.
— Господин подпоручик, не разыгрывайте из себя тупого солдафона! Простите, Денис Анатольевич, положение наше — тяжелое с тенденцией к критическому. Это я Вам, как генштабист, говорю. Сейчас германцы будут выдавливать наши войска на север, чтобы потом совместно с Людендорфом окружить несколько наших армий здесь, в Польше. И, чтобы избежать этого, нам остается только отступать. Планомерно, вывозя все ценное, сохраняя войска для будущих сражений, но — отступать! И уничтожать все, что не сможем вывезти!
— Валерий Антонович, я не актер захудалого губернского театра, дорвавшийся до бесплатной антрепризы! Как командир группы разведчиков, жду дальнейших указаний и постановки задач.
— Извините, Денис Анатольевич. Сорвался. После этого известия — на нервах. Насколько я понимаю, все планы кампании 1915 года — коту под хвост.
— Господин капитан, в нашей жизни все болезни — от нервов, один только люэс — от удовольствия.
Бойко недоуменно смотрит на меня, потом через силу усмехается и выдает в эфир:
— Ваша парадоксальная логика иногда ставит меня в тупик, подпоручик. Хотя должен признать, что с такой точки зрения воспринимать события легче. Но это как-то не вяжется с теми чувствами, проявление которых имел честь наблюдать в госпитале…
— Госпиталь — это очень личное, господин капитан. И давайте не будем касаться этой темы без крайней на то нужды.
— Простите еще раз, Денис Анатольевич! И не обижайтесь. Поверьте, я не могу при всем моем уважении к Вам, рассказать все подробности и детали…
— И не надо. Валерий Антонович, ставьте боевую задачу моей группе, и будем думать, как ее выполнить… А к запланированному разговору вернемся позже, после ее выполнения …
В результате этого разговора, постановки задачи и решения насущного вопроса «Что делать?», мы в полном составе уходим в рейд по германским тылам. Идут все, вооружаемся стандартно: карабины, пистолеты, ножи. Андрейка и Федор тащат свой «Мадсен» с запасом патронов. Гриня вешает на плечо импровизированную аптечку, а Михалычу я доверяю очень ценное имущество — фляжку со спиртом. Для дезинфекции и в качестве противошокового. Хотя, лучше ее полную обратно притащить, нераспечатанную. Оставляем только лишние стволы и шашки, от которых казаки почти отвыкли. Казарму сдаем «на хранение» командиру учебной команды, нас приютившему. Старый штабс-капитан с протезом вместо кисти правой руки понимающе усмехается, глядя на наши сборы.
