Действительно, никакого шока у них не было и в помине.
Не один раз, из-за трудности переправы через обстреливаемый залив, раненые прибывали в госпиталь с большим опозданием. В одну из штормовых и дождливых ночей в подвал привезли пятерых краснофлотцев, три дня блуждавших на шлюпке по неспокойному морю. Все они были до крайности истощены жаждой, бессонницей и воспаленными ранами. У одного пожилого матроса с белокурыми, насквозь прокуренными усами начиналось заражение крови. Несмотря на почти безнадежное состояние моряка, мы все-таки рискнули сделать ему операцию, и он выздоровел.
Отходя под давлением гранинцев от берегов Ханко, финны готовили между тем из отборных своих частей специальную ударную группу для захвата потерянных островов. Эти десантные войска, под командой немецких офицеров, две недели проходили в шхерах жестокую, изнурительную тренировку. Наконец 16 августа ночью немцы решили пустить их в атаку. Начался шквальный обстрел Хорсена, Эльмхольма и Гуннхольма, где укрепились гангутцы. Тысячи мин и снарядов посыпались на гранитные скалы, в расщелинах которых засели наши матросы. К Эльмхольму стали подходить финские шлюпки, и ударная группа, зацепившись за северный берег, оттеснила нашу оборону в глубь острова. Ханковские катера и мотоботы подвезли на помощь людей. Противник тоже получил подкрепление. В полдень развернулся напряженный, длительный бой с участием с обеих сторон самолетов и артиллерии. Бой продолжался до вечера. Дело кончилось тем, что финны оставили на Эльмхольме двести убитых и в беспорядке отступили на свою базу. Остров остался за нами. В этой кровопролитной схватке было ранено восемьдесят два краснофлотца из гранинского отряда. 17 августа, как только стемнело, их привезли в госпиталь. В главную операционную попали сорок семь самых тяжелых. Несмотря на тяжесть ранений, они находились в возбужденном, приподнятом настроении, не успев еще остыть от ночного боя на острове. Дрались они мужественно и наголову разгромили врага, превосходившего их и численностью и вооружением. Покорно лежа на операционных столах и предоставив себя в распоряжение хирургов, они продолжали переговариваться друг с другом и вспоминать недавнюю схватку. Все они остались в живых. Даже глубокие, почти смертельные раны быстро зарубцевались и не оставили после себя никаких осложнений. Дело здесь было не только в удачно сделанных операциях, не только в хорошем питании и в материнском уходе наших сестер. Не меньшую роль играло особое боевое напряжение, которое владело гангутцами и беспрерывно поддерживало в них неистощимое желание жить, бороться и побеждать.
