Жарким солнечным днём десятого июля, после тревожного и непродолжительного сна, во время которого ему снился погибший Модест, Алексей вышел на портовую набережную, недалеко от башни Константина. Сияющее летнее солнце, играющее бликами море и крики сотен кружащихся в небе чаек вселяли надежду на что-то лучшее. На ближайшей пристани разгружался огромный торговый галеон, рядом, у края булыжной мостовой, стояла печь и навес торговца чебуреками. А на просторе изогнутого излучиной залива стояла героическая Севастопольская флотилия.
Простояв на набережной около часа и съев пару купленных чебуреков, Алексей стал уже возвращаться в лагерь, устроенный подле госпиталя. Он и не заметил, как совсем рядом остановилась карета и его окликнул чей то голос.
— Месье гардемарин, — послышался красивый женский голос, говоривший по-французски.
Алексей сразу же обернулся, так как вокруг не было никого другого, к кому могло быть направлено сие обращение.
— Да, мадам, — обернувшись, ответил гардемарин.
Из остановившейся кареты вышла красивейшая девица в мужском аристократическом платье и, держа что-то в руке, направилась к нему.
— Месье гардемарин, — снова обратилась она.
— Да, мадам, — также ответил тот.
— Месье гардемарин, позвольте сделать небольшой благотворительный взнос для помощи раненым, — сказала прекрасная особа и протянула ему стопку из восьми банковских ассигнаций достоинством в пятьдесят рублей каждая. На плотной белой бумаге с водяными знаками стояла крохотная цифра «50» и под ней написано: «Объявителю сей государственной ассигнации платит Санкт-Петербургский банк пятьдесят рублей ходячею монетою. 1784 года. Санкт-Петербург.». Внизу стояли четыре подписи, сделанные от руки, и крупный овальный оттиск с державными орлами и надписью «Покоит и оберегает».
— За взнос спасибо. Но почему вы обратились ко мне? — смущённо спросил Алексей, правой рукой беря ассигнации.
— Не знаю, — с истинно девичьим легкомыслием ответила прекрасная незнакомка. — Вы первый, кого я увидела из ваших.
— Покорнейше благодарю, — учтиво поклонившись, сказал гардемарин.
— Будьте здоровы, — сказала благотворительница, и, напоследок красиво улыбнувшись, направилась к своей карете.
Растроганный и изумлённый гардемарин проводил её взглядом. Напоследок он заметил, как она, уже усевшись в карету, мило на него посмотрела.
Проводив взглядом карету прекрасной незнакомки, Алексей, находясь под впечатлением от их встречи, продолжил свой путь в лагерь. Если бы кто-нибудь спросил у него, что он чувствовал в этот момент, то он вряд ли бы нашёл, что ответить.
