- Стыдно, не стыдно... - Он махнул рукой. - Кому сейчас физика нужна? Ты ведь тоже кандидатскую писал.
Серега любовно вырисовывал бликующие переливы водной глади своей картинной речушки, совсем непохожие на желто-серые переливы большой дворовой лужи, по которой то и дело проезжали машины, обдавая грязью спешащих на работу прохожих.
- И хорошо, что бросил это глупое занятие, - пробубнил он, не отрываясь от полотна. - Был бы сейчас химиком недоделанным. А так я Художник! С большой буквы! Нет, даже так: Художник - Химик!
- Это ещё как? - удивленно отреагировал на заявление друга Илья.
Серега помолчал немного, по-актерски держа паузу перед важной репликой, мазнул пару раз по холсту, добавив несколько солнечных бликов, отошел подальше, оценил критически свое творение, вернулся, мазнул ещё раз, наконец, произнес:
- Да вот так! Я картины нитрой пишу, а не маслом. Соображаешь?
- Ясное дело, - кивнул Илья. - У нитры цвета ярче.
- Ну и дурак! - обиделся за друга Художник и принялся старательно выводить кистью солнечный зайчик, прыгающий по легким речным волнам. - Все великие маслом писали. Цвета естественней, тона теплее, оттенков - море. Бесконечная гамма. Только маслом можно написать шедевр.
- А чего ж ты тогда нитрой?
Серега выглянул в окно на пасмурное осеннее небо, сравнил его со своим безоблачно-лазурным и тяжко вздохнул, переживая по поводу того, что вынужден рисовать эту карамель и не может воплотить подлинную красоту серого неба.
- Нитра сохнет быстрее. Утром намазал, вечером продал. Творческий процесс, понял! Никто сейчас твое масло покупать не будет. Все хотят поярче и попроще. Без оттенков и полутонов. Как на рекламной картинке. Такая теперь у нас эстетика, рекламно-компилятивная. А ты говоришь - масло! На хлеб и то какие-то "рамы" мажут!
Илья удивленно заморгал.
- Да я что! Ты сам мне про масло мозги запудрил! Мне хоть чем пиши. Хоть нитрой, хоть водоэмульсионкой.
- Так я и пишу! - отмахнулся Серега и пошел писать дальше. - Хотя и внутренне против. Эта нитра мне, словно вилкой по сердцу. А куда денешься, приходится терпеть. Кушать-то хочется. Но я все же чем-то близким к искусству занимаюсь, а ты чем, тьфу!
Илья обиженно насупился, поднялся со стула, пошел к двери, решив, что лучше поймать частника и отдать ему последний стольник, чем выслушивать необоснованные оскорбления от лучшего друга.
- Я, между прочим, для людей стараюсь. Им тоже кушать хочется. Ни одному тебе. Значит, не дашь?
