А вот рассказ о том, как еще в 1389 году шли по Дону четыре русских корабля: митрополит московский Пимен путешествовал из Москвы в Константинополь и поражен был запустением этих мест, разоренных нашествием. Рассказ вел сопровождавший митрополита смоленский дьякон Игнатий: «Было же это путешествие печально и уныло, была всюду пустыня, не было видно там ничего: ни града, ни села; если и были в древности грады красивые и выдававшиеся по красоте селения, теперь только пусто все и не населено. Нигде не было видно людей, только пустыня великая и зверей множество». Писали в книгах и о том, как пришли на воронежскую землю переселенцы из земли черниговской и принесли с собою названья рек и поселений, что доселе именуются в обеих землях одинаково: Воронеж, Рамонь, Девица, Черниговка, Свишня, Воргол. Насчет названья города Воронежа юные псковичи заспорили было, но потом порешили пойти к самому старому старцу деревни Павлославу Иванову, отцу лесника Петромира. Старцу было уж за сто лет, он хорошо помнил и знал воронежского воеводу Якова Татищева, а родился он осенью 1585 года, когда стоял уже Воронеж, окруженный деревянной стеной, и русские послы москвич Федор Шестунов и пскович Иван Татищев переговоры вели со шведскими послами на русско-шведской границе возле города Нарвы, притом поминали первые русские города, построенные на юге при царе Федоре Иоанновиче, — Ливны и Воронеж. «А откуда, дедушко, имя городу Воронежу взято?» — спросили у старца Павлослава Степан и Василий Татищевы.
Старец поглядел хитро, промолвил голосом еще бодрым:
— Сказывали старые люди, будто давным-давно жили на Руси три брата, удалые молодцы. Русь боронили от ворога, и звали братьев — одного Радонег, другого Всенег и третьего Воронег. А жили они под Новегородом, в Шелонской пятине, в селе Любонега…
— В Шелонской пятине, под Новгородом, жили наши Татищевы, — отозвался Степан, а Вася добавил:
— Иван Алексеевич Татищев, из Пскова родом, служил там в полку князя Хованского.
Дед Павлослав кивнул головою согласно:
— Этих-то я помню и по нашему Воронежскому краю. В Верховье, под Борисоглебском и под Ливнами, стояли с полками и Иван, и Петр, и Яков Алексеичи — все псковские. Как же, помню… Так вот, братья-то новгородцы и порешили сами оборонить Москву от ворога, так, чтобы, значит, и с северной стороны, и с южной. Для того построить три города. Радонег на реке Паже поставил город, это возле нынешней Троице-Сергиевой лавры, что жизнь государю Петру Алексеичу спасла. — Старик Павлослав перекрестился. — И нарек тот свой город именем Радонеж, что значит — город, Радонегу принадлежащий. Всенег на Тверской дороге свой город выстроил, на Сестре-реке, и назвал его Сенеж, а младший из братьев, Воронег, ушел с дружиной на юг, в Рязанские земли, и город свои Воронежем назвал, тако и реку именовать стали.
