— Учись, Вася, примечать, откуда какое названье берется, — говорил учитель, когда устраивались они на отдых где-нибудь у родника. — Вот, например, Лутосня-река: на ней в старину, сказывают, лотосы цвели — цветы индийские. Монах, по рассказам, привез из далекой Индии. Так что польза и от монахов есть подчас. И польза немалая. Пять монастырей-сторожей в самой Москве Москву охраняют, а сколько еще окрест нее. Троице-Сергиев монастырь, например, жизнь царю Петру спас, а историю Пересвета и Осляби — монахов-иноков троицких — ты ведаешь. Немало ворогов пало у стен неприступных русских монастырей.
Любимыми походами Васи Татищева были два пути: на запад, где в семи верстах от Горок стояло село Андрейково, и на восток, где за парамоновскими оврагами, у деревни Стреково, был сказочный родник. Отправляясь поутру, учитель с Васей успевали к обеду воротиться. В Андрейкове Орндорф вымерял своими приборами, что тут самое высокое место окрест Москвы. Сто пятьдесят сажен высоты над поверхностью моря показал прибор, в коем в стеклянных трубках переливалась ртуть. Никита Алексеевич андрейковскому помещику Тынянову лес свой уступил по сходной цене, а тот в благодарность дозволил надстроить каменную птишную избу, лесенку наверх приделать, дабы можно было телескоп установить и с Андрейковской горы, поскольку от нее до звезд ближе всего, небесные светила наблюдать. До родника и вовсе было лишь три версты. Путешественники поэтому брали с собою и малолетнего Никишу. Побродив по оврагам и насобирав диковин, спешили они к Стрекову. Здесь, на правом берегу Волгуши, под горой, находил учитель деревянный сруб, совершенно затененный раскидистыми кустами. Когда Вася впервые заглянул внутрь сруба, он разочарованно сообщил наставнику своему, что воды в роднике нет. В самом деле, внутренность сруба выглядела совсем пустой, дно выстилал песок. Но Яган Васильевич сорвал большой лопух, росший рядом, свернул его наподобие черпака и, опустив обеими руками вниз, извлек, к изумлению Васи, полный зеленый ковш студеной воды, прозрачной и слаще которой в мире ничего не бывало. С той поры Вася полюбил стрековский родник, как любят живое и очень близкое существо, и всегда ликовал, если случалось родник тот наведать.
Лето прошло незаметно. Вася запомнил из него то, что часто хворала маменька, что почти не видел он отца, бывшего в постоянных разъездах. Запомнил он большую красную звезду, что стояла вечерами над горизонтом и на которую они часто глядели с учителем через трубу с холма в Андрейкове. Запомнил и непрерывные грозы того лета, особенно одну, когда они едва не заблудились, застигнутые ливнем невиданной силы. Весь день погромыхивало вдали, потом две большие тучи сошлись с двух сторон небес, полыхнуло прямо над головами, все потемнело вокруг, и обрушился крупный и частый дождь невиданной силы. Вымокнув до нитки, они брели наугад в этом полдневном мраке через стену воды. Молнией разбило ту березу, где они только что отдыхали, молнии вонзались в землю возле самых ног, и Вася шептал все молитвы, которым научила его няня Акулина Евграфовна. Потом, когда вернулись домой, учитель растер всего Васю медом со спиртом, укрыл тулупом и дал пахучего чаю, настоенного на липовом цвете…
