Откашливаясь и отплевываясь, Ваня кое-как встал на четвереньки, а потом поднял свое грузное тело на ноги. Первым делом протер лицо рукавом рубахи, больше похожей на какие-то лохмотья и висевшей на нем как мешок картошки.
Огляделся. По щиколотку стоит посередине огромной грязной лужи. Около его ног крутится несколько поросят. Сзади открытая настежь дверь в маленькую невзрачную избушку, на пороге стоит бабулька, держа в правой руке свой кнут-тряпку, озабоченно так смотрит, сердобольно. Увидев, утиравшего от слез лицо Ивана, весь ее напускной гнев как рукой сняло, засеменила к нему со словами. – Ну иди-ка, дитятко ко мне! Пожалет тебя ма! Да не плач роднуля кровинушка! Ну айда леденец дам, вчерась на ярмарке взяла!
И Ваню окончательно пробило. Обняв эту бабушку, которая была на полторы головы ниже него, он зарыдал как в садике. Слезы катились: катились за все обиды от друзей, от коллег, от людей вокруг. А бабушка обнимала его и легонечко похлопывала по спине, поглаживая, со словами. – Ну ну, все пройдет, брось ты, ну его. Щас же с тобой зареву, охальник окаянный!
Казалось, не будет конца этому потоку, но все это прервал грозный голос. – Чёй-то разревелись? Эй, сын, я не бабу воспитывал, а! А ну эть на помощь мне марш, волков гонять бум! – и сильная рука потянула его за правое плечо.
Прервав свои всхлипывания, Иван отстранился от женщины и увидел высокого, выше себя, мужчину. В широкополой соломенной шляпе, такой же как у него рубахе и штанах – тряпье, в общем, но в высоких сапогах. В глаза же сильно бросились усы мужчины – широченные усы, как у персонажа из «Деревни дураков». Только, разумеется, без клоунского носа. Иван даже немного успокоился, и чуть не улыбнулся воспоминаниям.
– Ну че, насоплился? Грил тебе, мать, не жалей его, бабой растет! Ни от волков не защитит, ни дров не нарубит! Столько лет, ума нет! – выпалил мужчина своим звучным голосом, попеременно обращаясь то к Ивану, то к женщине, затем проговорил. – Ты, вот что, сын, пойди таперича к знахарке нашей, звала она тя, а опосля ко мне, волков гонять бум! Че встал истуканом? Знахарка вона, где, вестимо – третий дом слева за околицей коль забыл. А ну марш, грю!
И ноги сами понесли Ивана к худому и рассыпающемуся забору, ограждавшему бедненький огород из растущих рядом с домом непонятных кустов. Выйдя за калитку, он еще некоторое время слушал перепалку мужчины с женщиной на странном языке, которые обсуждали воспитание детей.
