Но первыми его талант по достоинству оценили рекламодатели. Ибо Вольдемар Розен не опускался до того, чтобы публиковать унылое, черно-белое объявление с плохо прожеванным текстом вроде: «Покупайте бумажные полотенца в мини-маркете „Стар“, ведь там они дешевле на 30 %, и вы сможете вытираться ими, не экономя, с утра до вечера». Нет, подобно О’Генри, он сочинял душераздирающий рассказ, где очаровательную героиню эти самые салфетки (купленные, разумеется, в «Старе» с тридцатипроцентной скидкой!) выручали в самый ответственный момент на ее пути к головокружительной карьере и удачному браку.
Таким способом он, не жалея усилий, рекламировал закусочные, бензоколонки, рестораны, маникюрные салоны, гадалок, учителей музыки, переводчиков… Скромное комьюнити и не подозревало, что столько людей вокруг готовы оказывать услуги, говоря при этом на чистейшем — что, впрочем, было преувеличением — русском языке.
Потом пришло время более крупных клиентов — риелторов и юристов, или, как их называли в Америке, лойеров. С этого момента слава Розена выплеснулась за рамки русской общины. Его целлулоидные герои, после долгих мытарств обретающие счастье в новых квартирах, сделали бы честь любой мыльной опере. Для одной конторы он даже специально придумал многосерийную «сагу о Форсайтах» — большую семью, чьи постоянно возникающие проблемы так или иначе были связаны с недвижимостью и благополучно разрешались с помощью услужливых агентов. Адвокатские «телеги» были несколько иного рода — драматические судьбы хороших людей, попавших в переплет и, несомненно, потерявших бы и имущество, и честь, и свободу, если бы на их пути им не встретился опытный и добросовестный юрист.
За свои байки Вольдемар брал хорошие деньги, но отрабатывал их сполна. Он знал своего читателя как облупленного, и читатель ему верил. Каждый новый рекламодатель, на свой страх и риск связавшийся с русской газетой, тут же обнаруживал, что вокруг полно русских, их гораздо больше, чем утверждает статистика, и все они жаждут стать его клиентами. Об этом говорил и вид преуспевающего владельца «Моей Калифорнии», такого же бойкого и жизнерадостного, как его пестрая, набитая объявлениями газетка. Правда, английский у него был слабоват, но это даже придавало дополнительный шарм молодому бизнесмену. А когда, скажите, Вова должен был учить этот проклятый английский, если он пахал как папа Карло с утра до вечера? Зато его грамотная русская речь не осквернялась гнусавыми американизмами, которые горохом сыпались из уст более интегрированных соотечественников.
