– Так там зэки работали, – отозвалась Татьяна, с тревогой глядя на Климова. – Постучать?.. По спине, говорю, стукнуть?
– Нет, нормально… Нормально все, – Ян открыл наконец виски, плеснул в рюмки. – Про зэков я и не знал. Но у них же вроде дисциплина должна быть, охрана там, все вот это вот. Разве нет, а?
– Да на них всем плевать было! Что ты… Ну, угробятся двое-трое – какая разница? У нас все прекрасно знали, что к карьеру лучше не подходить. И к тому же цементный завод в Константиновке то и дело на ремонт закрывали – завод старый, его до революции еще построили, – а карьер тоже стоял. Там еще такое дело было: когда я малая совсем была, двое парней с Привокзальной пошли зачем-то на карьер и пропали. Искали их, зэков туда-сюда мотали, да только не нашли ничего. А через год раскопали кости в тряпье – по одежде их и узнали, – только вот кости-то не целые были, а на куски порубленные! Конечно, на зэков все и свалили, да народ не верил. Темная история, много тогда слухов всяких ходило. О маньяках в то время не знали, не было такого, сам понимаешь. Так бабки старые про каких-то людоедов вспомнили, вроде как бывало тут уже подобное.
Ян слушал подругу с большим интересом, позабыв даже про остывающую яичницу. Карьер вдруг стал казаться каким-то мистическим местом. Что там, черт возьми, происходило – бесчинствовала темная сила?..
Историю с пропавшими пацанами он и сам слышал когда-то, но не придал ей никакого значения, а потом забыл начисто. Сейчас же она внезапно обрела некую новую, чрезвычайно мрачную окраску.
– Это в семидесятые было? – переспросил Климов.
– В семьдесят втором, может, третьем… Я еще в школу не ходила, но обо всем этом и потом вспоминали как-то. Кто-то говорил, что ребята эти, которые пропали тогда, в карьере рыться любили. Вроде они монеты там находили или еще что. Клад, наверное, искали? Тут ведь казачки во времена Пугачевские гуляли, это все знают. Ты чего не ешь? – вдруг нахмурилась Татьяна, прервавшись на полуслове. – Заслушался? Такую хрень, знаешь, к ночи лучше и не поминать. Смотри, смотри, снег опять повалил!
Ян глянул в окно и усмехнулся, дернув плечом. Как всегда в начале зимы, снегопад заставлял темнеть весь мир вокруг, приближая вечер. Крупные пушистые хлопья падали отвесно, плотно, но с ленцой. В доме соседа Пахомова уже горел свет на кухне – тусклое желтое пятно в ткани кружевной занавеси зимы. Ян одним духом выпил рюмку виски, ковырнул яичницу и поднял глаза на Татьяну.
