— Мы сначала заедем за Энди, и поедем в ресторан, хорошо? — я кивнула. Какие могут быть возражения? Мои девчонки сидели сзади притихнув и я переживала, как бы я не испортила им вечер, который они потом мне ещё припомнят из-за тоскливости. Будут, как неприкаянные, терпеть неинтересное общество и считать минуты, когда же всё поскорее закончится. Я очень надеялась, что и сама не окажусь в таком же положении. Вспоминая недавнишний ужин, когда папа с МинУ активно вели беседу, а мы с матерью служили зрительницами, у меня были причины бояться краха. Какие бы мы сладости не заказали в таком случае в ресторане, они не исправят кислого настроения и горьковатого привкуса скуки.
Быстро оказавшись в Каннам-гу, мы проехали по широкой улице недалеко от станции Каннам-гу Офис и свернули в узкий переулок, а из него в ещё один, и того уже. Четырех-пяти этажные здания давили своей теснотой, в которой машина едва протиснулась, чтобы поставить себя на единственно возможном месте рядом с кирпичной постройкой с буланым козырьком. Напротив стоял чанкирый, отделанный белыми панелями дом, по краям выложенный черными, под мрамор, плитами. Он напоминал раскрытую доску для игры в нарды. Около него пристроился некрасивый, с бетонно-серой стеной, переходящей в грязно-бордовую, кирпичную, дом поменьше. Подвальный магазинчик не понятно, работал или нет. В общем, я бы подумала, что нахожусь на жалких задворках, если бы не прочла на двери, к которой мы подошли, «T.O.P Media». И здание, в которое мы собирались войти, смахивало на ответ загадки «без окон, без дверей — полна горница людей». Дверь была, одна. Окно тоже было — одно, большое, от первого до третьего этажа, но эта его беспрерывность больше дополняла ощущение замурованности, непроходимости. Длинное единственное окно, встроенное в длинную металлическую странную стену, подъезд рядом с которой был отделан деревянной вагонкой. Несуразнейший вид.
Мы втроем пошли за МинУ, чтобы не ждать в машине. Я сомневалась, что после ЗАГСа он будет таскать меня с собой и мне пригодится знание таких мест, но пока, всё же, имела право на экскурсию. Тем более, он сам предложил пойти с ним. Встретив какого-то мужчину, он поинтересовался, где Энди и ему сообщили, что он досматривает репетицию своих подопечных. Прекрасная это всё-таки работа — оценивать работу других. Правда, чтобы добиться этого, приходится пройти долгий путь собственных усилий. Я знала, что Shinhwa имели теперь право указывать другим и организовывать собственные продюсерские центры, ведь они сами прошли всё это, шаг за шагом. Они знают, как никто, как быть артистом, каково это и что для этого нужно. МинУ, не спрашивая, направился в зал, маня нас за собой. Видимо, он тут не впервые, потому что ориентировался хорошо. Мы подошли к закрытой двери, из-за которой шумела фонограмма, под которую громыхал топот нескольких пар ног. Мой жених отворил её, и звуки усилились в несколько раз. Ступив внутрь, он свернул в сторону, и я перешагнула порог второй.
