— Сначала кое-что покусаю. А потом, может быть, и съем. — подтверждая слова, он укусил меня за мочку уха и, прогнувшись в спине, я обхватила его плечи.
— Но я не успела ничего приготовить… ни гарнира из чулок, ни соуса из кружевного нижнего белья…
— Хоть сырое, хоть не посоленное и не поперченное. — разомкнув застёжку лифчика, он обхватил губами сосок и втянул его в себя так, что я тихо взвизгнула.
— … и очень недожаренное. — притянула его лицо к своему я и страстно поцеловала любимые уста.
— Так я дожарю. Отжарю. И пережарю. — стягивая вниз мои джинсы, Йесон схватил мои бедра и, прижавшись к ним своими, запустил между ними свою руку. Его пальцы тут же скользнули в трусики и коснулись самого чувствительного места, запылавшего от ощущения его касания. Введя два пальца внутрь, он налег на меня и придавил всем телом, покрывая поцелуями мои скулы, шею, плечи. Постанывая, я старалась не усиливаться в звуках, чтобы они не донеслись до второго этажа. Но на первом тоже уже мог кто-нибудь ходить, поэтому конспирация должна быть максимальной. По-хорошему, нам следовало бы пойти в спальню и закрыться там, но сил терпеть до неё не было. Мы оба захотели здесь и сейчас!
— А я думала ты эстет, а согласен на такое простое блюдо… — прошептала я ему в ухо.
— Я не эстет, — Йесон ущипнул меня за клитор, заставив сжать зубы. Но чем сильнее я сдерживалась, тем сильнее он его теребил. — Я извращенец. Это совсем разные вещи.
Стянув мои джинсы с трусиками до колена, он обнажил свой член и уже готов был войти в меня, когда где-то из глубины дома послышался крик:
— Мам, ты приехала?! — а следом за ним нарастающий топот ножек Донмина.
— Черт! — воскликнула я и, скидывая Йесона с себя, натягивая одежду обратно и в панике не попадая крючками бюстгальтера в скобы, затрепыхалась возле стола.
Муж уравновешенно опустился на землю — во всех смыслах, — и, накинув на себя рубашку, с видом некормленого тигра демонстративно вжикнул молнией на брюках обратно. После этого он вырвал у меня концы лифчика, с которыми я не справлялась и, застегнув его, помог натянуть кофту. В этот момент в кухню, на всех парах, влетел наш шестилетний мальчик.
— Ой, папа, ты вернулся! — обрадованный, он бросился к отцу и тот, подкинув его и поймав, чтобы поцеловать, поставил ребенка обратно, но лицо его с трудом приняло безмятежное выражение. — Пап, а мы пойдем сегодня гулять? Ты надолго? Пойдем на американские горки? Мама меня туда не пускает!
