Пройдя к своей парте, Джинни села рядом с Дохи, тут же отвлекшейся от учебника, по которому водила носом из-за плохого зрения. Пока вокруг не исчезали самые последние парни, её нельзя было заставить надеть очки, а на линзы у неё была какая-то глазная непереносимость, так что и без того обделенная природой подруга старалась не портить себя окончательно. Невысокая, полноватая, хоть и не слишком — Дохи больше комплексовала, чем обладала лишним весом, — и круглолицая, девушка мечтала завести себе ухажера со средней школы, но до сих пор ничего не складывалось.
— Говорят, к тебе вчера опять БиАй подкатывал? — зашептала она, приблизившись к Джинни.
— Скорее не он, а Бобби, его дружок.
— О-о, хоть бы он ко мне когда-нибудь подкатил! БиАй… — тоскливо вздохнула Дохи. В фантазиях о женихе, пределом всех этих мечтаний был Ханбин, считавшийся несчастной влюбленной идеалом красоты и сексуальности.
— Сплюнь! А то ты не знаешь, зачем он подкатывает? — ошарашенно воззрилась на неё Джинни, раскладывая перед собой тетрадку, ручку и карандаш для заметок. Последним, после долгого поиска в одном из карманов сумки, лег белоснежный, едва тронутый применением ластик.
— Естественно знаю! — приняла Дохи обиженный вид, словно её приняли за недоделанную. Поправив короткие волосы, она с равнодушием произнесла: — Мне от него тоже большего не надо. Переспим — и пусть катится.
— Ты ненормальная?
— Судя по всему, — пропала с лица неприступная маска и заменилась гримасой отчаяния. — Я ведь единственная со всего университета, до кого он не домогался, Джинни! — Дохи упала лбом на раскрытые листки. Раздался глухой стук, привлекший внимание соседних парт. К ним подоспела Хёна, поздоровавшаяся и севшая по другую руку Джинни. Дохи подняла голову и начала загибать пальцы. — С Джиной с четвертого курса он спал, с Наной спал, из нашей группы… — прищурившись, девушка потыкала пальцем незаметно на шестерых и, повернувшись к Хёне, ткнула на неё, седьмую. — Вот с этими всеми. Свой курс, говорят, он вообще весь оприходовал, с третьего я пока не считала… а с первого курса — внимание, первая неделя учебы! — он уже поимел двух каких-то счастливиц. И это только наш факультет. И ты говоришь, нормальная ли я? Пфрфвф… — забарахлила губами Дохи и опять легла на стол.
— Нашла повод расстроиться! — затронутая неприглядной для неё темой, Хёна поджала губы, пытаясь забыть об упомянутом и настроиться на учебу. Завидуя, сама не понимая чему, Дохи один раз попросила рассказать, «как это было с БиАем»? Хёна расплакалась и не смогла сказать ни слова. Это было слишком хорошо, чтобы не сожалеть о том, что большего этого не будет. Ей было не понять тех людей, которые советовали «улыбнись, что это было». Почему прекрасного в жизни всегда должно быть меньше, чем отвратительного? Одна ночь, которой предшествовали две недели ухаживаний, а потом месяц слез, два тихой депрессии и уже скоро год как никакого интереса к парням и личной жизни. Неужели в ней ещё живы какие-то чувства к этой скотине?
