— И она знает, кто мы! — спор друзей оставил Ёндже в стороне, и он молча наблюдал, поскольку как золотой не был известен никому, кроме сестры Айли — Мэи, а Рэй он и сам лично не знал, только издалека и видел.
— Тем лучше! Она будет за нас… от неё не нужно ничего скрывать. Я хотел бы её вам всем представить…
— Я не свечусь! — поднял руки Ёндже, отказываясь от знакомства.
— Я её уже знаю… — промямлил Чоноп. — Она наваляла мне два года назад на практике тхэквондо…
— Она и мне наваляла, — взметнул ладонями Дэхён. — Именно так мы и познакомились, что теперь?
— Я не доверяю женщинам, — вздохнул Ёндже. — Бывает, познакомишься, проникнешься симпатией… — он посмотрел через плечо на монитор. — А они уже гуглят тебя, как гея…
— Я не имею ничего против, — начал сдаваться Чоноп. — Конечно, женщины среди золотых это… невозможно, — никто из них не поправил насчет Сунён. Её все воспринимали «боевым товарищем», да она и не была золотой, а с попадаловом по рождению не поспоришь. — Мой брат всегда говорил, что иногда девушки помогают исполнять миссию, а не портят всё.
— Во-от! — оживился Дэхён. — Послушай мудрого старшего брата.
— Давай дождёмся решения Гука? — предложил Ёндже. — Поговори с ним, как он скажет, так и сделаем. — Вступивший на свой страх и риск в серьёзные отношения, не предвкушая положительного решения, побрел на выход. Он знал, что мнения друг о друге у Рэй с Гуком взаимные, и адвокат вряд ли распахнёт объятья девушке, которая ни в грош его не ставила и не уважала за то, что он якобы предал доблестную форму спецназовца. Как их примирить? Компьютер опять издал дреньк, и Ёндже, развернувшись на стуле, щёлкнул по сообщению: «Ю Ёндже преступления».
— Айли… — прошептал он, берясь за очки и готовясь проверить, что ничего лишнего о нем виртуальная сеть не содержит. Химчан затирал любые упоминания их историй в базах, и даже в полицейских архивах нельзя было найти ничего, кроме их паспортных данных. — Милая леди, вы ничего обо мне не найдёте…
В душе шумела вода и Гук, повесив куртку и пройдя в спальню, включил слабый свет ночника, в противоположном углу от которого стояла детская кроватка. Над ней был и свой светильник, но раз ребенок спал, то тревожить его никак нельзя. Склонившись над крошечной дочкой, мужчина осторожно провел пальцем по лобику и щечке, взял в два пальца сжатый кулачок и, спокойно выдохнув, устало улыбнулся. Лучше не брать на руки — проснётся, будет плакать. Наверняка Херин укладывала её не один десяток минут. Когда режутся зубы — это очень беспокойный период. Он вроде как знал обо всём этом, но как-то со стороны, присутствуя, но не участвуя. Столько дел, столько суеты… Рин права, Бомми вырастет, не зная толком, как он выглядит, хотя он каждый день, в общем-то, ночует дома. Вода выключилась. Она должна увидеть свет и понять, что он вернулся — не испугается. Он развернулся ко входу, слушая её тихие шаги в пушистых бледно-розовых тапочках. Херин остановилась на пороге, глядя на него, и суша полотенцем волосы.
