— Кто-нибудь что-нибудь нашел, не знаешь? — Ёнгук запустил программу по просмотру городских камер, предварительно, пока ехал сюда, уточнив у Химчана, где её взять в закоулках и лабиринтах виртуальной памяти.
— Неа, никто не звонил. Чоноп пробил одного владельца и отбыл спать, остальные где-то ещё бродят, а ты чего?
— Да я что-то ступил, и до меня дошло, что можно ведь посмотреть, куда поехал вчера тот самый фургон, если найти камеры, находящиеся в том районе. Я проехался там только что, посмотрел, что кое-где они есть. Если мы узнаем, что было конечной точкой для похитителей — это будет куда проще!
— Верно, если это не огромный торговый центр, или многоквартирный домище. Это ведь ни о чем нам не скажет, так?
— Будем надеяться, что это дверь, ведущая в одно единственное помещение.
— А если вы никогда ничего не найдете, — задался вопросом Рен, принявшийся доедать что-то, приготовленное неизвестно кем из тех, кто побывали в убежище за день. — Мне что, с вами придётся остаться?
— Вот ещё не хватало, — насторожился Гук, похоже, задумавшись о возможности фиаско впервые. — На что ты нам?
— Я вовсе не прошу и сам не собираюсь, — поспешил добавить парень, уткнувшись в тарелку. — У вас тут ничего и не прельщает. Разве что учебу можно бросить. Ну, и по дому ничего делать не надо. И родителям неподотчетен никто. Свободно так, делаете что хотите, круто себя ведете… деньги, драки, женщины. Холостяцкий рай.
— Какой ещё холостяцкий? Я женат! — дернулся Гук, как клюнутый петухом и, ткнув в Санха, явил разоблачение. — И этот тип, между прочим, тоже в гражданском браке, и даже дольше, чем я в официальном.
— Почему все так любят мне об этом напоминать? Я прекрасно помню, — вздохнул Санха, разведя ладонями.
— А мне казалось, что кто-то среди вас говорил о незыблемой верности в ваших рядах, — прищурился въедливо Рен. Пока он был с Сольджуном, успел выслушать всё собрание сочинений о золотых, настоящих, выдуманных, и приукрашенных по ходу рассказа Сольджуном.
— А я не изменяю. Морально, — не дал сконфузить себя брюнет, начав барабанить по своим ляжкам, затянутым в кожаные штаны. — Я не виноват, что меня для неё слишком много.
— Дури в тебе много, — обернулся Ёнгук, плюнув на программу, в которой ничего не понял. — Её бы в мирное русло! Сколько полей вспахать можно бы было, а?
— Я предпочитаю усеивать их телами нехороших людей, чем не урожай?
— Где Хим? Я хер че понял в этой канители! Пусть приезжает и ищет дальше, — словно откликнувшись на непечатную жалобу, затрезвонил телефон Гука и он, поспешив его приложить к уху, поднял. — Алло? Да? Что?! Только что? Где? Сейчас, сейчас. Не нервничай! Да, скоро будем.
