Фойл остановился, сел на корточки и притянул ее к себе.
— Может, ты и права была, девочка, — устало проговорил он. — Может, я и вправду дурень. Я завел нас в тупик, откуда хрен джонтируешь. Темно, как в заднице.
Она не ответила.
— Не так-то хорошо я поработал своими мозгами. Ну и к чему все то образование, какое ты мне дала?
Он поколебался.
— Думаешь, стоит пробираться обратно в госпиталь?
— Мы в жизни его не найдем.
— И я так думаю. Ладно, поработаю мозгами. Начнем шуметь? Чтобы они нас отследили геофоном?
— Они нас не услышат… не найдут… вовремя.
— Можем пошуметь как следует. Если хочешь, устроим драку. Вот будет развлекуха для нас обоих.
— Заткнись.
— Эх, что за фигня! — Он бессильно откинулся назад, устроившись затылком на мягкой травке. — По крайней мере, на борту «Кочевника» у меня был шанс. У меня оставалась жратва, и я видел, куда направляюсь… Я мог бы…
Он замолк и выпрямился.
— Джиз!
— Ты слишком много болтаешь.
Он ощупал землю под собой. Вырвал клочки травы и мха. Ткнул девушке в лицо.
— Понюхай, — рассмеялся он. — Это трава. Земля и трава. Мы выбрались из Гуфр-Мартеля.
— Что?
— Снаружи ночь. Темно, глаз выколи. Ни огонька. Мы выбрались из пещер и даже не поняли этого. Мы снаружи, Джиз! Мы это сделали!
Они вскочили на ноги, прислушались, принюхались, напрягли внимание. Ночь стояла непроглядно темная, но в ней мягко вздыхал ветерок, принося нежный запах молодой травы. Где-то вдалеке залаяла собака.
— Господи, Гулли, — без особой надобности зашептала Джизбелла. — Ты прав! Мы выбрались из Гуфр-Мартеля. Надо только подождать до рассвета!
Она рассмеялась. Протянула руки, обняла его и поцеловала. Он вернул поцелуй. Они яростно вцепились друг в друга. Снова упали на мягкую траву. Истощенные, но без сил отдыхать. Нетерпеливые, жадные. Вся жизнь впереди.
— Привет, Гулли, милый Гулли. Привет, Гулли. Как долго я тебя ждала.
— Привет, Джиз.
— Я тебе говорила, что мы скоро увидимся. Настанет день. Я тебе говорила, милый. И вот он, этот день.
— Эта ночь.
— Ну да, эта ночь. Но не та ночь, в которой мы шептались по Линии Шепота. Та ночь кончилась, милый Гулли. Навсегда.
Неожиданно до них дошло, что они без одежды и лежат совсем близко. Их больше ничто не разделяло. Джизбелла замолкла и перестала двигаться. Он почти гневно схватил ее в объятия и овладел с желанием не меньшим, чем у нее самой.
Когда наступил рассвет, он увидел, что девушка прекрасна: высокая, тонкая, с дымчато-рыжими кудрями и чувственными губами.
