Затихшие зимой боевые действия возобновились уже весной, когда дороги Европы подсохли достаточно, чтобы выдержать колёса пушечных лафетов.
Теперь, кроме Франции и Британии, пребывающих в состоянии войны, в бойню вступили Голландия, Швеция и Царство Польское, в споре за Датские проливы. Необычным было лишь то, что в драку неожиданно вступил Ганзейский союз, перекупивший сотню пиратских кораблей, устроивших в узких проливах настоящую резню.
Но русские торговые суда, собранные в конвои и сопровождаемые парочкой штурмовых воздухолётов, проходили свободно, особенно после того, как была уничтожена польская эскадра, неосторожно сунувшаяся за русскими зипунами.
Горыня принимал в этом косвенное участие, занимаясь совершенствованием воздушных кораблей, двигателей и оружия. Авиационное крыло возросло до ста двадцати пилотов, и теперь можно было держать по одной эскадрилье на самых опасных участках. В Тавриде, на западной границе, и одну на востоке, где временами выползали разные банды. Дирижабль-авианосец мог спокойно неделями барражировать над границей, а в случае тревоги с его борта стартовали юркие и очень зубастые самолёты, способные догнать и растерзать любую цель, даже одиночного всадника на быстрой лошади.
Полковник Степанян получил адмиральские погоны и теперь не носился в небе со своими сорвиголовами, а больше сидел на земле, командуя воздушным воинством.
Первую радиотелеграфную линию поставили от Москвы до Киева, и далее, словно лучи, сделали ответвления к пограничным городам. Сама аппаратура радиотелеграфа была тяжёлой, жрала электричество в три горла, но работала надёжно и, самое главное, никак не зависела ни от магического фона, ни от желания всяких разных колдунов эту связь нарушить.
Уже без участия Горыни Первая Дальнесвязь начала ставить узловые станции дальше на Урал и к Дальнему Востоку, а князь, сбывший с рук целое направление, мог сосредоточиться на новых проектах. И главным среди них был станкостроительный завод, идею которого долго вынашивал князь Кропоткин.
Строили завод в районе Рыбинска, где на огромном поле, выкупленном у местной общины, уже заливали фундамент и возводили стены. Под каждый станок делалось специальное усиление фундамента, в виде прямоугольной призмы размером с основание станка и глубиной в два метра.
Многие детали отливались и точились на станках, которые применялись для изготовления больших башенных часов, и даже при этом в брак уходило до половины изделий.
