Маршал Веллингтон даже прислал гневный протест, где потребовал исключить из списка целей палатки командиров, но Багратион написал в ответ ему такое, что офицерам союзников пришлось переселяться в окопы и блиндажи.
Дату решительного штурма герцог назначил на раннее утро, но то, что войска строились без единого сигнала и обычного в таких случаях пения рожков, не спасло их от бомбового налёта всей русской авиации. Даже грузовые и курьерские дирижабли сбрасывали вниз бочки с алхимическим порохом, который давал вполне приличное фугасное действие, раскидывая изломанные тела на десятки метров. Когда дирижабли ушли, на изрытом воронками поле уже открыто запели полковые горны, собирая выживших, но налёт авиаторов на быстрых бипланах сорвал и эту попытку. А когда в атаку пошли бронеходы тяжёлой пехоты, выкашивая целые роты кинжальным огнём крупнокалиберных пулемётов, армия, бросая оружие и припасы, побежала.
Словно стадо обезумевших баранов, люди стремились к спасительному берегу, где по слухам должны были ждать корабли британской эскадры, но встретили их лишь огромные, жарко пылавшие костры, гремящие детонирующим боезапасом.
Водные пластуны атамана Бакланова ночью завели мины под корпуса кораблей и уничтожили все десантные средства, до которых ранее командованию русской армии не было дела.
На изрытом и оставленном армией поле оставался лишь баронет Фэрфакс и приданные ему морские пехотинцы. Пока баронет спокойно и несколько отрешённо чертил фигуру вызова, солдаты стояли рядом, но стоило саб-лейтенанту поднять голову, они увидели красные от крови и безумные глаза фанатика.
Бывалые воины попятились назад, а когда баронет взмахнул рукой с церемониальным кинжалом, тоже бросились бежать от безумца.
Но Фэрфакса было уже не остановить. Войдя в центр фигуры, высыпав прямо на землю сумку с кристаллами, он стал брать их один за другим и вытягивать энергию до той стадии, когда драгоценный камень просто разрушался в пыль. Камней было много, но пентаграмма забирала в себя все излишки, наливаясь багровым свечением, пока плотный, словно материальный, сноп тёмно-красного цвета не встал от земли до неба.
Заклинание вызова, соединённое с трансформацией, было разработано Фэрфаксом на случай, если попадётся достойный для роли сосуда экземпляр аборигена, но в ситуации, когда всё рухнуло, он с упрямством обречённого решил провести ритуал на себе, встав в центр пентаграммы.
У баронета оставалось ещё пять камней, когда пентаграмма под ним вспыхнула слепящим огнём, и всю зону вызова накрыло дымным облаком. Стоящий в луче лейтенант откинул голову назад и, глядя прямо в небо, расхохотался от ощущения силы, переполнявшей его, но через десяток секунд рухнул на землю и стал корчиться от адской боли, терзавшей тело. Руки, ноги и даже лицо стали подёргиваться в конвульсиях, и через небольшое время одежда на баронете стала трескаться, распираемая изнутри.
