В это время над позициями союзных войск начало вставать огненное зарево, ярко осветившее нейтральную полосу, и в багровом сиянии стала видна накатывающая на русские позиции сплошная серая волна.
– Отметка восемь, осколочными. Десять. Огонь! – мгновенно отреагировал Рощин, и два десятка семидесятишестимиллиметровок с грохотом стали посылать снаряд за снарядом в орду кромешных созданий.
Каждый взрыв разносил в клочья всё, что попадало в круг десяти метров, высоко поднимая фонтаны из камней и грунта. Прорывались через стену огня совсем немногие, которых брали на прицел пушки калибром поменьше.
Зарево над кругом вызывателей вспыхнуло ещё ярче, и через минуту по вспаханной взрывами земле, низко пригибаясь, побежали два десятка огромных, высотой больше трёх метров тварей. От взрывов их бросало из стороны в сторону, но несмотря на это, изрезанные осколками и побитые близкими разрывами гхоры неудержимо лезли вперёд, когда стоявшая на краю обрыва батарея автоматических пушек огрызнулась волной стали и огня, добив их всего в полуверсте от позиций.
Батареи пятидесятилинейных пушек, стоявшие по другую сторону от прохода в Макензиевых горах, пока молчали, готовые открыть огонь в случае попытки обхода, но и того, что выдали артиллеристы Рощина, было достаточно, чтобы перебить всех тварей.
С разрывом последнего снаряда над полем боя повисла тишина. Артиллеристы спешно приводили пушки в порядок, чистя стволы, меняя воду в системах охлаждения, делая ревизию подающим элеваторам и поднося снаряды к позициям.
Волхвы, сила которых так и не понадобилась, отошли назад, чтобы не мешать, но были наготове.
Горыня прошёлся по батареям, убедившись, что всё в порядке, и присел на бруствер, с которого были видны позиции союзников и полыхавшая вдали огромная пентаграмма вызова. До неё было больше десяти километров, и поэтому обстрел из пушек исключался. Но к следующей активизации уже были готовы десяток дирижаблей, пилоты и бомбардиры которых уже принимали зелье «кошачий глаз», позволявшее видеть в кромешной темноте. Тут его и нашли посыльные из штаба Корпуса егерей, беззвучно подойдя на расстояние десяти метров.
– Можете подойти ближе, я вас уже заметил, – проговорил негромко Горыня, пряча флягу с клюквенным морсом в карман, оглянувшись на подошедших егерей. Старший из них – бородатый мужчина средних лет, в лохматой камуфляжной накидке и с торчащим из-за плеча автоматным стволом, а второй – сильно моложе, ещё безусый, но с приметным шрамом на щеке, с оружием в руках.
