Горыня тоже поднял бинокль и увидел, что передовых позиций вражеской армии просто не существовало. Сметённые потоками камней и песка, они представляли собой лишь кривые холмики там, где были пушки, и полузасыпанные рвы на месте окопов.
– Князь Андронников уводит войска на вторую линию, – сухо прокомментировал полковник. – Да и нам работы сегодня не будет. – Он опустил бинокль. – Сейчас время волхвов да магов.
– А я так думал, что раз не получилось, то будут в другой раз пробовать… – предположил Горыня.
– Нет, ваше превосходительство. – Горянинов покачал головой и, сняв фуражку, вытер пот со лба платком. – Так и будут пробовать передавить друг дружку, пока силы не кончатся. Но нашим-то проще. На своей земле-то. Но и легко не будет. Змей его знает, сколько там колдуны европские накопителей взяли. А вы бы поспешили к любушкам вашим да помогли чем-то. Нам всё одно сегодня не воевать, а им, глядишь, и легче будет.
– Да, пожалуй. – Горыня оглянулся на отнорок, где коротали время воины его десятка, но увидел лишь пустые лавки, а бойцы уже стояли чуть сзади, в огромной яме с пологим спуском, придерживая за уздцы осёдланных лошадей.
– Тут, похоже, все кроме меня знают, что делать, – хмуро бросил княжич и, пройдя по окопу, подошёл к своему коню и легко вспрыгнул в седло.
– Ты, брате, не ярься. – Дубыня, чуть поддав коня, поравнялся и пошёл рядом с княжичем. – Берегини, они же между нами и богами. И неизвестно. к кому ближе. И все, кто есть, им в ноги кланяются. Ты, конечно, тоже непрост, но и лады твои куда как непросты, даже по ведунским меркам. – В небе снова громыхнуло, и лошади сами ускорились почти до рыси. – Один ведун ста опытных воев стоит, а уж как измерить твоих жён, даже не знаю. Так что не им помогаешь, а всему войску.
– Да нет, Дубыня. Не про то печалюсь. – Горыня вздохнул. – Просто все вокруг знают то, что мне вроде знать положено, а я про то ни сном ни духом.
– Так это вовсе не беда, друже. – Дубыня хмыкнул. – Знаю я здесь ведуна одного, он тебе всё живо растолкует да разложит.
Пока ехали, небо вспыхивало огнём ещё пару раз, но минут через двадцать всё успокоилось.
К Инкерману, где находился шатёр Горыниных жён, подъехали, когда солнце уже закатилось за горизонт и короткие южные сумерки стремительно переходили в ночь. Охрана, увидев, кто едет, споро сдвинула рогатки, обмотанные колючей проволокой, и десяток остановился метрах в пятидесяти, а Горыня уже в одиночестве прошёл до шатра и поднимал руку, чтобы стукнуться в щит, висевший у входа, когда услышал Анну:
