Меня мучает мысль, что я перестану заниматься языками. Не хватит силы воли, как и бывало раньше, но сейчас я чувствую, что у меня хватит силы на выучку всех в мире языков. Дурак тот, кто думает, что он не может научиться читать и говорить по-французски. Решил окончательно, что не оставлю, этот день будет моим приказом № 1042. Но приказом не таким, какой бы распределял, что к такому-то числу исполнить столько-то паровозов. Я приказываю выучить 3 языка на неизвестный срок, но чтобы преступного препровождения времени не было.
По английскому языку я обладаю самоучителем, какой есть не у всякого. А знание трех новых языков означает знать весь свет. Только когда ты говоришь по-английски, имеешь вес в обществе.
1921 год связан с потерей друзей, об этом Константин пишет с особой горечью.
5 мая 1921 года. Сегодня я узнал, что мой товарищ и одноклассник Михайлов застрелился из револьвера «Смит и Вессон». Причина – надоело жить или несчастная любовь. Он был с 1902 года (18 лет). Считался одним из прилежных учеников, но был немножко странным, писал, между прочим, стихи и романы (перед смертью все изорвал). Дело было на 2-й день Пасхи в 4 часа дня, пуля попала в висок, там и осталась. Удивительно, что это на него нашло, такой рассудительный, тихий, не глупый, и вдруг: пути Господни неисповедимы. Мои товарищи посмотрели на поступок Михайлова отнюдь не с жалостью, а скорее с усмешкой. Это им пришлось не по нутру: им это показалось чудовищным, и их психология с этим никак не могла помириться, когда они ставят себя на место Михайлова. Я же ему сочувствую, бедный малый погиб из-за девчонки.
27 сентября. Умер один из моих товарищей по школе, по театрам и гуляньям. Товарищ, который, можно сказать, воплотился в плоть, кровь моих мыслей о веселье.
Много смешного, своеобразного, иногда дикого вносил он в нашу товарищескую среду. Мы с ним сжились так, что кажется невероятным тот факт, что мы его никогда больше не увидим. В моем воображении вся его фигура: черный френч и галифе, в этом костюме он и дома, и везде. Сапоги кавалерийские, он всегда голенище начищал так, что они блестели, не обращая внимания на грязь внизу. Предо мной стоит настоящий Пашка Кузовков. Черт возьми, как он понимал толк в оружии, лошадях, собаках и охоте. Если он был плох в учении, но по таким делам спец. Умер он через охоту, подхватил брюшной тиф, провалялся, кажется, дня три (что-то вроде этого). Хоронили торжественно. Мы не занимались. Были на похоронах почти все его товарищи, масса барышень, почти все его знакомые, факт тот, что все мои товарищи, хотя перед прощаньем говорили «крепи нервы», многие не выдержали и плакали; девчонки особенно. Компанией помянули Пашку; спели «Вечную память» и старались сильно не грустить. Да, вот хотя Кузовков умер, мы остались: умирать не хотим, хотя жить сейчас трудно. Черт знает как, хлеб – 3 тысячи рублей фунт и жалованье 10 тысяч рублей. У нас есть стремления к более лучшему… Этих стремлений после смерти человека более всего и жальче.
