Потемнело. На аллеях вспыхнули лампочки.
Пашке показалось, или он на самом деле услышал, как поцеловались Костя и Вера, поцеловались тихонько, стеснительно и, может быть, сразу отвернулись друг от друга, впервые переживая теплую и нежную близость, незнакомое и глубокое волнение. А Пашка затаил дыхание. И такая злая тоска схватила его за горло!
Много он отдал бы за то, чтобы побыть на месте Кости, помолчать, как он, поволноваться, боязливо, украдкой пожать девушке руку.
- Пойдем?- шепнула Вера вкрадчиво, вложив в одно слово всю теплоту своей души.
Пашка вслушивался в их шаги, скрип песка, и долго после того, как они ушли, ему казалось, что он слышит тихий нежный вопрос: «Пойдем?»
Немного погодя Пашка поднялся и, ссутулившись, тяжело переставляя ноги, пошел по аллее.
Здесь же на аллее и нашел его Михаил и сказал вежливо:
- Пойдем-ка со мной , парень.
Пашка не удивился и не воспротивился - мало ли по каким делам он потребовался! Заметив, что лейтенант посматривает на часы, Пашка спросил почти участливо:
- Торопитесь?
- У меня жена заболела,- просто ответил Михаил,- а тебя вот пришлось искать целый день.
- Надо было погромче свистнуть, я и сам бы пришлепал. Я было подумал, что ты того… улепетнул.
- На зиму-то глядя?
- Да и причины нет? ..
- Пока нет.
Пашка сидел в отделении милиции долго. Лейтенант Вязов уехал, ему надо было позаботиться о жене, и о Пашке, видно, все забыли. А на него опять нахлынули воспоминания, как там, в парке.
… Мелкая речушка, травянистые берега с изломами и обрывами. Увалы и косогоры. Домики села вдоль речки, близ воды. Клубы черного дыма у бань, построенных подряд на берегу и топящихся по-черному. На мелководье - ребятишки.
На речку Пашка бегал самостоятельно с трех лет, с голым пузом, и никто не боялся, что он утонет.
Мать Пашки всегда прибаливала. Сядет, бывало, к постели матери Пашка и давай спрашивать:
- Мамка, а где тятя?
- Умер,- скажет мать.
- А ребята говорят: он нас бросил,- сообщал Пашка.
Мать розовела и ругалась:
- Они все балбесы. Не верь ты им.
А потом мать умерла. Пашка остался один, как молоденькое деревце за околицей . За гробом шел без слез, хотя тетка Параша заставляла плакать, а дядька Федор -длинный , под потолок, и худой , как жердь,- тыкал пальцем в бок. Пашка сжимал зубы и не плакал.
- Гаденыш,- шипел дядька.
- Мал еще,- оправдывала мальца тетка.
После смерти матери жил у дядьки. Тетка Параша - женщина славная, только забитая и слабовольная, а дядька - человек злой на всё и на всех, напитанный желчью, как промокашка чернилами. Порол он Пашку почти каждый день. Иногда мальчуган кричал благим матом, чтобы легче было переносить боль, а иной раз, сцепив зубы, молчал как мертвый .
