Высшая милость | страница 21



В конце изгороди, где дорога сворачивала на север, было затенённое место с поваленным стволом под огромными буками, полным старых опавших листьев, поскольку буковые листья разлагались медленно. Скэммелл завернул в тень.

— Можем мы передохнуть, моя дорогая?

Она остановилась на краю дороги.

Носовым платком Скэммелл вытер пот с бровей, затем зачистил гладкий без коры ствол упавшего дерева и жестом пригласил присесть. Она видела, что он планировал сесть близко к ней, очень близко, и поэтому покачала головой.

— Я постою, мистер Скэммелл.

Он затолкал носовой платок в рукав.

— Я желал бы поговорить с Вами.

Она ничего не ответила. Стояла на краю дороги, на ярком солнце, отказываясь подойти к нему под зеленую тень. Он улыбнулся своей маслянистой улыбкой. Солнце было позади неё, и ему трудно было на неё смотреть. Он неловко стоял.

— Будет радостно снова иметь семью. Моя дорогая матушка, Господь благословил её душу, умерла в прошлом году и её похоронили рядом с отцом. Да, правда, — он улыбался, но она не отвечала. Он двинулся, переваливаясь с одной толстой ноги на другую. — Поэтому видите, я совсем один, моя дорогая, а значит, моя радость удвоится, когда я соединюсь с вашей дорогой семьей, — он уселся, раскачиваясь большим задом вверх и вниз на упавшем дереве, будто демонстрировал удобство гладкого ствола. И медленно утих, понимая, что предложение уйти с пыльной дороги не привлекает её. — Правда и ещё раз правда, — казалось, он вздохнул.

Я могла бы убежать сейчас, думала она, убежать по пшеничному полю и макам к большим дубам, граничащим на юге с отцовской землей и ещё дальше. Это была мысль из её сна, дикая как олень, который изредка приходил к реке напиться, но она понимала, что не убежит. Она никого не знала вне Уирлатонна, она никогда не уезжала дальше четырёх миль от дома, у неё не было ни денег, ни друзей, ни надежды.

Скэммелл наклонился вперёд, локти на коленях, руки сомкнуты как в молитве. Он взмок на жаре в своей черной тяжелой одежде.

— Ваш отец предложил мне поговорить с вами о будущем.

Она опять ничего не ответила.

Он ободряюще улыбнулся.

— Мы будем жить в Уирлаттоне с вашей драгоценной семьей, поэтому вам не придётся покидать дом. Правда, нет. Ваш отец, увы, не становится моложе и хочет иметь помощника в своих делах. Конечно, когда дорогой Эбенизер — я уже думаю о нем как о брате — будет совершеннолетним, тогда наша помощь может не потребоваться и тогда, вероятно, мы сможем вернуться в Лондон, — он кивнул, будто удовлетворенный собой.