Лучшим днем недели было воскресенье — не потому, что не нужно было идти в школу, школу Вера любила, а потому, что папа был целый день дома. К обеду приходили гости: сестра отца с мужем — любимая тетка Веры, братья мамы с женами и детьми, и всегда кто-нибудь из сослуживцев отца, приятельниц мамы.
«Бразды правления» брал в свои руки папа: с утра, захватив с собой Веру для прогулки, отправлялся на рынок, в магазины, потом сам готовил обед.
В будние дни к ним приходила домработница Мария Тимофеевна. Мама ненавидела кухню, боялась зажечь примус, не умела растопить плиту.
Папа мастерски зажаривал большого гуся с яблоками и круглой румяной картошкой, разделывал селедки, изобретал необыкновенно вкусные салаты. Вера торчала возле него в кухне, с восторгом делая то, что он ей поручал. Мама только сервировала стол, а потом, красиво причесанная, в изящном платье — она хорошо одевалась, — надушенная, приветливо улыбаясь, принимала гостей. За столом бывало шумно, весело, вкусно.
После обеда Вера с двоюродными сестрами и братом уходили в детскую и переворачивали там все вверх дном, потом к ним присоединялся папа, затевал игру в слова, шарады, которые они показывали взрослым. Вера с отцом увлеченно играли маленькие сценки — слоги шарад. Всю неделю Вера ждала воскресенья.
Когда папа уезжал в командировки, он каждый вечер звонил домой. В его отсутствие дома становилось тихо, грустно. Мама жила ожиданием его звонков. По вечерам ее беспокойство усиливалось, она ходила из угла в угол, ломала тонкие пальцы, нервно снимала и надевала кольцо «маркиз» — папин подарок, шептала: «С ним что-то случилось… Я чувствую…» Когда раздавался звонок, она бросалась к телефону и почти со слезами кричала: «Наконец-то! Я тут с ума схожу… Ты здоров? Все благополучно? Ты ничего от меня не скрываешь?»
Папа всегда умел ее успокоить, и к концу разговора она уже извиняющимся тоном говорила: «Что делать, Васенька, у меня нервы в ужасном состоянии».
Вере было двенадцать лет, когда папа уехал в командировку в Москву… и не вернулся.
На следующий вечер после его отъезда мама, как обычно, беспокойно ходила по комнате, поглядывая на молчащий телефон. Вера легла спать, не дождавшись звонка, а ночью ее разбудила плачущая мама:
— Веруся, проснись… папа так и не позвонил… С ним несчастье, я чувствую… Что делать?
Мама была совершенно одета — значит, так и не ложилась. Лицо и оренбургский платок, в который она куталась, были мокрыми от слез.
