Он сделал еще шаг вслед за саарсаном, но вдруг чья-то твердая рука остановила его — беззлобно, но непреклонно.
— Куда собрался, жрец? — услышал он знакомый неприветливый голос. — Тебе туда нельзя!
Хаста повернулся и вновь увидел Маргу.
— Почему? Я советник Ширама...
— Ты жрец Исвархи! — резко ответила накхини. — Саарсан оказал тебе незаслуженную честь, дозволив остаться так близко к престольному камню. Иди и встань вон туда, к ним!
Она махнула рукой в сторону шести женщин, которые остановились чуть ниже, не доходя до вершины холма пары десятков шагов.
— Если я жрец, так отведи меня к жрецам, — раздраженно ответил Хаста, которому изрядно надоело высокомерие приставленной к нему «няньки».
Марга удивленно взглянула на него, потом хмыкнула:
— У нас нет жрецов. Есть сестры Найи, но им сейчас точно не до тебя. А эти женщины — не абы кто, а жены саарсана.
— Не сказать, чтобы я был польщен, — проворчал Хаста, спускаясь по склону. — Одна радость: мы с ними не похожи...
Он обернулся и увидел, что Марга, не дослушав, сбегает куда-то вниз c холма.
Едва Хаста приблизился к женщинам, как одна из них, видимо старшая, схватила его за плечо и как ни в чем не бывало задвинула себе за спину. Он пробормотал приветствие, но ответа не дождался. Взгляды молодых накхини были устремлены к вершине холма. Хаста пожал плечами и принялся украдкой рассматривать жен своего друга.
Хотя их лица оставались нераскрашенными и в руках не было мечей и круглых щитов с острым шипом посередине, выглядели юные женщины весьма воинственно. Длинные кинжалы на украшенных серебряными накладками поясах ясно говорили, что при необходимости они успешно займут место в боевом строю. Хасте они показались куда более подходящими для битвы, чем для супружеского ложа. Он невольно вспомнил нежную ясноглазую Аюну, которую не раз видел в храме и при дворе. Да уж, после суровых накхини младшая дочь Ардвана представлялась и впрямь птичкой иной породы. Неудивительно, что Ширам так себя повел тогда, во дворце!
«Впрочем, они были бы недурны собой, если б хоть изредка улыбались, — справедливости ради признал Хаста. — Но вот это общее для всех накхов ощущение от их взгляда — либо „я хочу тебя убить“, либо „я не хочу тебя убить“... Провести ночь с такой, пожалуй, подобно поединку!»
Между тем тьма вокруг холма почти рассеялась — так много костров и факелов озаряло место действа. Оттуда, где стоял Хаста, была видна лишь спина Ширама, преклонившего колени перед белым камнем и мерно кивающего, точно разговаривающего со священным престолом.
