Обновленный Пекин. — Первые признаки японской оккупации. — Из Пекина к священной пятиглавой горе Утайшань
Госпожа Розен Хуа, польская писательница, которая училась во Франции, а затем вышла замуж за китайского инженера, живет в Пекине и является владелицей прелестной виллы, сокрытой среди садов, в квартале, простирающемся между Хатамэнь1 и Тунцзю-пэйлу2. Именно сюда привезла меня подруга, любезно предложившая погостить у нее, пока я не освоюсь с новой обстановкой и не составлю план дальнейшего пребывания в Китае. Гуляя по городу, я сразу же убедилась, что Пекин чрезвычайно изменился за время моего отсутствия. Благодаря превосходной памяти, которой, к счастью, наделила меня природа, я безошибочно отыскала лавки своих бывших поставщиков. Многие из них уцелели, и я, в общем, без труда ориентировалась в знакомых местах, как будто уехала отсюда только вчера. Кроме того, ясные воспоминания, сохранившиеся у меня о Пекине, позволяли заметить происшедшие здесь перемены. В ту пору я жила в пыльном и грязном городе. Из Бэйлинсы (монастыря, где я обосновалась) в район посольств вела дорога, усеянная выбоинами и глубокими ямами, заполнявшимися водой при малейшем дожде, — в этих предательских лужах то и дело застревали повозки. Ныне же на месте этой дороги пролегало великолепное асфальтированное шоссе, по которому курсировали трамваи и многочисленные автомобили. Многие пекинские улицы претерпели такую же метаморфозу. На территории Императорского города, некогда запретного, а ныне доступного для посещения, раскинулось множество цветущих парков, окружавших большие озера, по берегам которых стояли прелестные беседки, где отдыхающие могли пить чай и есть пирожные. Дворцы, храмы и крытые галереи, отреставрированные в старинном китайском стиле, сверкали в ослепительном солнечном свете. Помолодевший Пекин стал одним из самых живописных и чарующих городов мира. Ничуть не меньше поражало меня то, как изменились здешние нравы и обычаи. У китаянок не было раньше столь уверенной походки и смелого взгляда. Я никогда не видела, чтобы они гуляли пешком в пар-
Из Пекина в Утайшань 30 июня — 8 июля 1937 г. Высоты: 0 1000 2000 3100 м Шицзячжуан название города ХЭБЭЙ название провинции 0 V 50 100 150 200 км i ... » i путь по ж/д путь по автодороге ? буддистский монастырь Великая Китайская стена
98 Под грозовыми тучами ках и по улицам с подругами или мужьями. Необычными и удивительными казались мне также их платья, странным образом сочетавшие строгость и нескромность: они были очень длинными, чересчур закрытыми и плотно облегающими, как трико, без рукавов, с глубокими разрезами по бокам, выставлявшими на обозрение обнаженные руки и изящные ножки в шелковых чулках. Канули в прошлое длинные панталоны, изувеченные ноги в жутких колодках, высокие маньчжурские прически и фиолетовые румяна на щеках. Улицы Пекина заполняли стройные китаянки с короткими, искусно завитыми волосами и неброским макияжем, подобно множеству миниатюрных фей, ради забавы смешавшихся с людской толпой. Магазины предлагали модницам ткани изумительных расцветок. Минули времена, когда торговцы держали свои товары тщательно упакованными и как бы нехотя показывали покупателям один-единственный рулон шелка, свертывая его, прежде чем развернуть другой. Ныне же красочные переливчатые отрезы, бросавшие вызов женскому кокетству, были умело разложены на прилавках и выставлены в витринах. Очень трудно было устоять перед искушением, ибо среди этого изобилия были ткани на любой вкус: и воздушная кисея нежных оттенков, предназначенная для нарядов юных красоток, и плотный атлас великолепных теплых и темных тонов, рассчитанный на мам и бабушек. Отношение китайских лавочников к иностранцам также изменилось, как и облик их магазинов. В лучших торговых домах обслуживание было выше всяких похвал, но европейским и американским клиентам оказывали такие же знаки внимания, как и местным покупателям. Это было вполне справедливо и не обижало приезжих. Иначе обстояло дело в некоторых заведениях низкого пошиба. Так, персонал одного большого универсального магазина особенно славился нелюбезными манерами. Держались ли эти люди столь же неучтиво и со своими соотечественниками? Возможно. Продавцы ведут себя по-разному и в Париже, в зависимости от разряда торгового дома и общественного положения его традиционных клиентов. Как бы то ни было, иностранцы, не привыкшие к бесцеремонному обращению в Азии, усматривали в этом признаки враждебных настроений китайской черни. Китайцы, в свою очередь, замечали перемены в своем поведении. Я вычитала в одной здешней книге забавную историю, которую и собираюсь вкратце пересказать. Автор якобы ее не выдумал, и она основана на достоверных фактах*. Так вот, в некоем китайском городе жила бедная вдова с двумя детьми: сыном и дочерью. Юноша работал носильщиком, а его сестра вручную шила за мизерную плату носки, что по нынешним временам большая редкость, так как подобные изделия вяжут теперь на машинах. * К сожалению, я не могу указать название книги и фамилию ее автора. Рассчитывая вернуться в Пекин, к подруге, у которой была эта книга, я не записала ее выходные данные перед отъездом в Утайшань. Война помешала мне вернуться в Пекин. Как-то раз девушка сидела за работой и услышала на улице страшный шум: звуки музыки, пение и крики. Она тут же выбежала из дома, чтобы узнать, что происходит. Мимо ее дома проходила процессия, возглавляемая знаменосцами с большими красными флагами и здоровенным детиной с огромным барабаном, производившим оглушительный грохот. Следом шли по двое мужчины и женщины в аккуратных серых одеждах; все они пели и играли на разных музыкальных инструментах. Мастерица ошеломленно смотрела на это шествие и внезапно заметила в толпе женщин в серых платьях, потрясавших бубнами, одну из своих подружек, которая, как и она, зарабатывала на жизнь шитьем носков. — Что ты тут делаешь?! — вскричала девушка и схватила подругу за руку, когда та проходила мимо. — Сама видишь. Иностранцы взяли меня на работу. Теперь за неделю я получаю вдвое больше, чем раньше за месяц, когда я трудилась с утра до вечера. Мне дали красивое платье, и я только и делаю, что пою и размахиваю бубном. Заходи ко мне, дом этих людей в конце главной улицы, любой тебе его покажет. Мне пора идти. И она поспешила присоединиться к процессии. Эта встреча заставила китаянку призадуматься. На следующий день она отправилась к подруге. В большом доме, где жили иностранцы, всё приводило девушку в изумление: просторная гостиная, стены, увешанные картинами, музыка и люди, говорившие с ней необычайно приветливо. — Приходите еще, — сказала одна любезная дама. Разумеется, она хотела прийти сюда снова. «Нельзя ли и мне заполучить красивое платье и приличное жалованье, чтобы не заниматься больше нудным шитьем носков?» — думала девушка. Она стала ежедневно посещать этот гостеприимный дом и проводила там все больше времени. Как-то раз ее брат-носильщик, явившись домой, застал там только мать, готовившую еду. — Где малышка? — спросил он. И тут славная женщина, которая до сих пор молчала, опасаясь, что сын может рассердиться, рассказала о частых отлучках его сестры, забросившей рукоделие и думавшей только о доме в конце главной улицы, где поют и веселятся. Между тем вернулась девушка. — Я запрещаю тебе ходить к этим людям, — решительно заявил ее брат. — Я знаю, что они собой представляют. Я слышал это от стариков, видевших собственными глазами, как иностранцев время от времени убивали, так как они приносят Китаю несчастье. Так вот заруби это себе на носу. Не путайся больше с ними, я не желаю, чтобы ты навлекла на нашу семью гнев чиновников. Девушка ничего не сказала, но на следующий день снова отправилась в большой дом. Несколько дней спустя, придя с работы, брат опять застал мать одну. — Где она? — Там же... — ответила старушка, пожимая плечами с удрученным видом. — Ладно, я туда схожу. Когда парень решительно переступил порог дома, его остановили улыбающиеся люди. Они учтиво сообщили ему время открытых собраний и дали небольшие брошюры. Но носильщика не интересовали собрания и брошюры. Он заявил это без обиняков: ему нужна сестра, и немедленно, сию минуту. Его сестра? Кто она такая?.. Такая-то девочка... Здесь работает ее подруга. Ах да! Они поняли, в чем дело, но его сестра не могла сейчас выйти, так как она находилась на закрытом собрании. Грубиян не захотел дальше слушать. Он оттолкнул людей, пытавшихся преградить ему путь, бросился к двери и отворил ее с грохотом. На шум прибежал видный, несколько тучный иностранец средних лет. — Что вам нужно? — Я хочу видеть сестру. Люди, следовавшие за пришельцем, вкратце объяснили, в чем дело. — Да-да, — отвечал смягчившийся иностранец. — Ваша сестра придет, но следует подождать. Она сейчас на скамье кающихся грешников. Поговорите пока немного со мной. Носильщик услышал пение в соседней комнате и устремился к двери. Респектабельный иностранец попытался ему помешать, но был сбит с ног мощным ударом кулака. Между тем мужлан схватил свою сестру, стоявшую на коленях на скамье кающихся грешников, и потащил ее прочь из большого дома. — Определенно, в Китае произошли перемены! — пробормотал иностранец, с трудом поднимаясь. Мой краткий пересказ по памяти плохо передает дух этой остроумной сатирической истории. Несмотря на шутливый тон, чувствуется, что автор вкладывает в нее пророческий смысл.
