Я даже не мог представить, какой была еда в той части тюрьмы. До безопасной, удобной стороны, где я работал, доносились звуки драк, выстрелов и крики.
Каждый день я проходил мимо сотен и сотен людей. Думаю, что это были члены семей заключенных. Они стояли в очереди у тюремных ворот в тщетной попытке навестить кого-то. В это же время деньги, наркотики, оружие и кто знает что еще, просачивались в тюрьму через каждую трещину и щель в системе безопасности.
Я проводил все свое время в «приятной» части, где большинство заключенных жили в собственных камерах, а некоторые из них даже имели свой собственный мобильный телефон. Они могли запирать камеры изнутри, ели пищу, привезенную извне. Их подружки приносили им любые подарки, им даже разрешалось оставаться на ночь. Это был практически мотель.
В то время бывший мэр одного из боливийских городов, которого друзья звали Флакко, отбывал свой срок в этой тюрьме. Флакко был крайне подавлен. Его друзья-заключенные очень волновались за него и попросили меня как-нибудь ему помочь. И так я начал проводить время с Флакко в его уютной двухэтажной квартире в тюрьме.
Он рассказал мне, что его посадили в тюрьму, потому что политические враги его подставили, но газеты писали, что он украл миллионы долларов из государственной казны. Кому я должен был верить?
Я получил от него действительно незабываемый урок о разрушающей силе внутреннего диалога и очень быстро понял, почему он был настолько подавлен. Через пять минут после встречи он рассказал, как ближайшие друзья и сподвижники предали его, и насколько несправедливо, что он сидит в тюрьме, в то время как настоящие преступники на свободе. Он продолжал говорить о том, как группа чиновников пыталась подкупить его и как они подставили и уничтожили его, когда он отказался. Он с грустью говорил о жене и детях, для которых стал чужим. Он также знал такие факты о высших должностных лицах в стране, которые привели бы его к смерти, вздумай он раскрыть их. Он был параноиком – и это еще мягко говоря.
Вначале я слушал с сочувствием. А потом, не успел он закончить свою длинную печальную историю, как начал рассказывать ее снова и повторил мне все еще раз, а затем еще и еще раз, между чашечками кофе, за обедом, затем за ужином, как будто в первый раз. У меня начиналась депрессия просто от звука его голоса! Ощущение, что в его голове все время проигрывалась кассета, а когда он открывал рот, звук шел наружу. Любая попытка сменить эту повторяющуюся пластинку была бессмысленной.
