— Приехали.
Выпив кофе и одевшись, вышел на улицу и направился к вилле Петрова. Осторожно постучал.
Дверь открыла Юркина жена, Люба. По ее лицу было видно, что она недавно плакала.
— Приехал Юра? Как он?
— Приехал в восемь часов утра. Знобит его все время. Сереж, как это случилось?
— Он сам тебе ничего не говорит?
— Так он спит. Выпил стакан самогонки залпом и отключился.
— Молодец, Юрок.
— Что молодец? На плече повязка, кровь… Молодец, — заплакала Люба. — Что с вами там приключилось? Ковалевского спрашиваем, спрашиваем, отвечает: «Не волнуйтесь…» Как же не волнуйтесь…
— Успокойся, Люба. Вернулись ведь… Все нормально будет. У него сквозное ранение, ерунда, заживет.
Постояв еще немного с Петровой, Сергей вернулся домой.
Андрей еще продолжал спать, а Таня, вытащив из сумки вещи мужа, замачивала их в стиральном порошке в ванной.
— Сереж? А что это за цепочка такая интересная у тебя в куртке в кармане внутреннем? «Самсон» еще на ней надпись…
— Где она?
— На стол я ее в холле положила. Так откуда у тебя эта цепочка и с брелком? Подругу там себе, наверное, в Кофре завел? Она, наверное, на память подарила?
Сергей молча взял цепь в руку, подержал, шевеля пальцами:
— Ага, подругу завел, двух подружек змей.
— Не хочешь, не отвечай, — смотря на мужа, сказала Таня.
Сергей открыл дверь, размахнулся и со всей силы выбросил цепь с брелком на улицу.
Та, пролетев метров двадцать, угодила прямиком в мусорные баки, стоящие на площадке между виллами.
Таня посмотрела на задумавшегося мужа, глядевшего в сторону моря, и, подойдя вплотную, сказала:
— Я не буду больше у тебя про это спрашивать. Не буду, никогда.
— Спасибо, малыш, — ответил Сергей и поцеловал ее в губы.
Вечером Ковалевский собрал совещание в Ленинской комнате.
Члены группы, которые оставались в Сирте, встречая офицеров, вернувшихся из командировки, радостно приветствовали их.
— Прошу всех садиться, — сурово произнес вошедший Ковалевский.
Минут сорок он выслушивал поочередно доклады всех специалистов о проделанной работе в Кофре. Первым отчитывался Машанов, затем докладывал Алешин. Когда очередь дошла до Сергея, он начал было говорить, но Ковалевский прервал его:
— Товарищ майор! Как так получилось, что группа объявила голодовку, отказывалась от поездок на позиции? И вообще, что это за безобразие вы там организовали?
Мартынов недоуменно посмотрел по сторонам. Машанов делал ему какие-то знаки руками.
Алешин сидел за столом, наклонив низко голову.
«Все ясно, козла отпущения решил из меня сделать Ковалевский. Вспомнил его фразу, скорее, мол, эту группу бы отправить в Кофру».
