— Спасибо, — повторила я. — Просто положи и уходи.
Дилан не пошевелился. Держа рубашку в вытянутой руки, он выжидал.
Раздражение, вызванное его поведением, оказалось вдохновляющим. Сначала этот дьявол не даёт мне прохода, изображая похотливого самца. Потом говорит, что мяч на моей стороне, правда, не особо утруждая себя выполнением обещания оставить меня в покое. Затем его неожиданный приезд и полный горечи взгляд… А теперь это издевательское "миссис Вуд" и игры с рубашкой.
Не знаю, что в тот момент на меня нашло, но неожиданно я поняла, что могу начать вести в навязанной мне игре. Это чувство зародилось на кончиках пальцев и уже через мгновение разлилось по телу непоколебимой уверенностью — то, что я сделаю сейчас станет для него полной неожиданностью. В конце концов, я взрослая женщина, а не застенчивый подросток!
Взрослая женщина отбросила одеяло, обошла кровать, взяла из рук взрослого мужчины рубашку и, глядя ему в глаза, надела её на себя.
— Один-один.
Сказав это, она выправила волосы из-под воротника, застегнула одну пуговицу и, развернувшись, прошлёпала босыми ногами к окну.
Раздался шумный вздох, потом лёгкий шорох, а после наступила тишина. Я обернулась: Дилана в комнате не было.
Раунд остался за мной.
Вдохновлённая победой, я отодвинула кушетку, вытащила из-под неё испорченную сумку и наконец смогла облачиться в свои вещи.
Лёгкий трикотажный кардиган был без застёжки, и, как бы я ни прилаживала его, он отказывался запахиваться на груди. Да чтоб тебя! Придётся-таки снова надеть предложенную рубашку, не светить же перед Диланом и детьми полуобнажённой грудью. Взяв её, ранее отброшенную за ненадобностью, я снова, как и вчера, поднесла рубашку к лицу и вдохнула исходивший от неё аромат. Я становлюсь чёртовой нимфоманкой от одного запаха Дилана Митчелла.
Его реакция на то, что я сделала, была та же — то есть, не было никакой реакции. Маска профессионального игрока не сошла с красивого лица и когда я отбросила одеяло, явив его взору обнаженную грудь, и когда, качая бёдрами, приближалась к нему, и когда, не отводя взгляда, одевалась. Настоящий демон — невозмутимый, бесстрастный и, чёрт его подери, от этого не менее желанный.
Где же этот чёртов Майк!
Рубашка доходила до середины бедра. Я расстегнула несколько нижних пуговиц и завязала её узлом на талии. Мокрый топик полетел в сумку вместе с бесполезной кофтой, и, ещё раз критично осмотрев себя в зеркале, я вышла из комнаты.
