Тим был классным парнем, мы очень с ним ладили. Нашей точкой соприкосновения была мама: он так же, как и я, заботился о ней, не давал делать глупости. Мама до сих пор оставалась ребёнком, которого надо было направлять, журить за проступки и хвалить за успехи. Именно она была моей дочкой, хотя всё должно было быть наоборот. Но я вовсе не была против: мама совершенно не мешала мне жить. Из-за того, что надо мной не было никакого контроля, и я была полностью предоставлена самой себе, творить глупости не хотелось. Ведь частенько дети делают всё назло родителям именно из-за того, что им что-то запрещают. А когда запретов нет, мозги начинают работать в другом направлении. Если они, конечно, изначально есть. Думаю, за эту часть во мне отвечали гены отца.
Тим был детским тренером по бейсболу и часто разъезжал по стране, подтягивая команды к началу сезона или ответственной игре. Мама очень переживала из-за частых разлук. Она с удовольствием ездила бы с Тимом, но не могла оставить меня одну — доверие тут было ни при чём, скорее не вовремя разыгравшийся материнский инстинкт.
Обдумав всё хорошенько, я решила вернуться к папе.
Мама долго охала и ахала, пыталась отговорить меня — не очень, правда, усердно, — но, в конце концов, сдалась. Папа же был очень рад, и около месяца родители обговаривали детали моего переезда. В моей старой комнате был сделан ремонт, в доме появилась ещё одна ванная. Папа записал меня в школу и даже купил мне машину. Мама же взяла с меня клятвенное обещание, что я буду звонить ей каждый день и рассказывать новости.
Я приехала как раз к началу нового учебного года. С большинством из ребят я училась в начальных классах, так что никаких проблем с общением, как это часто бывает у новеньких, у меня не возникло. Да и в отличие от Ким, которая к тому времени была полноправной участницей эротических фантазий всей мальчишеской составляющей нашей школы, я никакого интереса в этом плане не представляла. Добавьте ко всему этому ещё и то, что Майк с моим возвращением снова взял на себя охранные функции, отпугивая приближающихся ко мне парней. Разумеется, если такие находились. Питер Корниш, помнится, как-то пригласил меня в кино, но вечером того же дня отменил приглашение, сказав, что упал и больно ушиб плечо. Обстоятельства этого происшествия тщательно скрывались, что не могло не вызвать подозрения. Не думаю, что здесь обошлось без Майкла.
Сам же Майк никогда и никуда меня не приглашал. Для него я была скорее другом, чем просто девчонкой; скорее братом, чем сестрой. Все эти глупости были не для нас; мы слишком дорожили своей дружбой, чтобы рушить её из-за того, в чём ещё и сами толком не разбирались.
