— А ты вспомни её попку в золотых трусах!
— Не в трусах, а в шортиках. — Вот ведь деревенщина-то! — Она же такая маленькая и хрупкая! Ты её вмиг раздавишь своей тушей!
— Ничего страшного: маленькая собачка — до старости щенок. Между прочим, вряд ли ты намного её выше, а жалоб от тебя не поступало.
— Ну, может, и не выше, но точно не такая худенькая. А ещё кто?
— Ещё? Хм… а вот та, которая в фильме играла, где мужик богатый сначала картину из музея украл, а потом сам же её туда и вернул. Забыл как называется.
— «Афера Томаса Крауна». Ты про какую версию — шестидесятых или современную?
— Современную, наверно. Там ещё дядька, который Джеймс Бонд.
Я рассмеялась:
— Тогда современная. С Рене Руссо. Майк, она же старая! — Мой ужас не был поддельным. — Ей в то время под сорок было! На бабушек потянуло?
— Ни фига себе бабушка! Ты её сиськи видела? Каждому бы в сорок лет такие сиськи!
— Ага, на тебе бы они смотрелись просто великолепно!
Мы дружно заржали. На нас зашипели со всех сторон, призывая вести себя потише.
Разговор продолжился по пути домой.
— Ну а ты, Ливи? Ты бы с кем закрутила без зазрения совести?
— Без зазрения совести? — переспросила я, потянув время. — То есть десять из десяти? Не знаю… с тем же Джеймсом Бондом, например.
— С каким? Их много было.
— С любым.
— Фу-у, и ты меня стыдила связью с сорокалетней! Они же все типа как мамонты древние.
— Я не про актёров, игравших его, говорю, а про самого Джеймса Бонда, шпиона! Это так заводит: секретность, тайны, пароли, случайный секс на лодке в океане и всё такое…
— Когда последний раз я подкатывал к тебе в лодке, ты что-то не очень завелась.
— Заведёшься тут, когда комары даже в глаза норовят укусить. А в океане комаров неееет… — мечтательно протянула я.
— Ага, только цунами и киты!
— Умеешь же мечту испоганить!
— Ладно, не сердись, капелька! — Майк засмеялся и притянул меня к себе. — Сегодня ночью разрешаю называть себя Джеймсом.
Я любила заниматься сексом.
Вернее, не так: я любила заниматься сексом с Майклом.
В общем-то, на этом всё. Муж был моим первым и единственным мужчиной. Правда, между тем, как из первого он стал единственным, я имею в виду — перед Богом и людьми — прошло чуть менее трёх лет. И, если закончить с цифрами, — более семнадцати с момента нашего первого знакомства.
Да, мы вместе лепили куличики. Обычное дело в песочнице городского парка, особенно если учитывать, что парков в городе было немного.
Сначала сдружились наши мамы, а потом уже и мы. Вообще-то наша дружба могла погибнуть в зародыше: при первой встрече Майк — или, как его тогда называли, Майки, — оторвал ручку у моего любимого ведёрка с цыплёнком Цыпой. Я за это кинула в него найденной неподалёку засохшей собачьей какашкой.
