- С войны, пожалуй, не ездили.
Он походил над обрывчиком, нашел спуск и поставил ногу на косой и плоский, как доска, белый камень. И вдруг услышал сзади тихий вскрик. Лейтенант Сидоркин, решивший, должно быть, лезть напрямик, цеплялся рукой за куст, росший на кромке. Белая сухая пыль текла ему на грудь, как струя воды. Отпустив куст, он потянулся рукой к черному прямоугольному камню, торчавшему из-под корней. Сорокин глянул на этот камень и, еще не успев ни о чем подумать, вдруг торопливо вскрикнул, срываясь на фальцет:
- Отставить!
От неожиданности Сидоркин разжал руки, плюхнулся с полутораметровой высоты и быстро вскочил на ноги, потирая коленку.
- Товарищ подполковник, это же не камень! - восторженно вскрикнул он, разглядев полуистлевшие перекладины, сколоченные плотно, как у патронного ящика.
- Это мина, - сказал Сорокин приглушенно, словно ящик мог взорваться от голоса. - Противотанковая мина.
- От войны?
Сорокин не ответил. Он встал на колени и принялся разглядывать ящик, смешно вытянув шею.
- Странно, что она сохранилась. Деревянный корпус, миноискатель не взял...
- Мина, надо же! Товарищ подполковник, давайте я ее тросиком. - И осекся, покраснел, увидев какое-то новое удивленно-презрительное выражение на лице начальника.
- Отойдите за тот уступ. Не двигаться с места и никого не подпускать, пока я не приеду.
Он легко сбежал к "газику", велел гнать назад, на шоссе. С первой же бензоколонки позвонил коменданту города, рассказал о находке, попросил срочно прислать саперов. Когда вернулся, увидел Сидоркина за уступом все в той же неподвижно-завороженной позе.
- Не сердитесь, - сказал он, садясь рядом на холодный камень. - Это только в кино в войну играют. В действительности война и все, что с ней связано, мерзкое дело, не дай бог.
И улыбнулся, вспомнив себя в таком же возрасте. Бывало, и он радовался всему, что взрывается. Однажды, когда был уже взводным, солдаты нашли на полигоне гранату-"лимонку" с запалом. Даже обрадовался поводу продемонстрировать возможности карманной артиллерии. Уложил всех в канаву, швырнул "лимонку". А она не взорвалась. Подошел, осмотрел: все как полагается - чека выдернута, спусковая скоба отлетела. Что было делать? Оставить гранату не мог - вдруг кто другой поднимет. Сторожить не хотел: в тот день у него были свои мотивы, чтобы не задерживаться на полигоне. Решил разрядить. Взял гранату, обнял обеими руками сосну и принялся вывинчивать запал, укрываясь за широким стволом. В тот миг он казался себе смелым и находчивым, думал: если рванет, то совсем не убьет - сосна укроет, и самое большее, что может случиться, руки пообрывает... Вывернул, глянул и озлился - запал оказался учебным с желтенькой деревянной палочкой вместо латунного детонатора... И тут пришел ротный. Увидел гранату, расспросил и повел Сорокина в лес. В чащобе остановился, оглянулся и, не размахиваясь, врезал с таким вывертом, что взводный летел, не останавливаясь, через колючий ельник шагов, наверное, десять.
