— Я не хочу уничтожать этот мир, как это делает Эраван, — сказала Маэва, как будто они были не более, чем двумя друзьями, беседующими в одной из лучших чайных Рафтхола. Если кто-то еще существовал после того, как Железнозубые уничтожили город. — Мне нравится Эрилея именно такой.
В ее видении было лишь стекло, кровь, веранда и лунный свет.
— Я видела много войн. Отправляла моих воинов, чтобы сражаться в них. Я видела, насколько они разрушительны. Ты сама знаешь, что стекло на котором ты стоишь, происходит от одной из этих войн. Из стеклянных гор на юге. Когда-то они были песчаными дюнами, но драконы сожгли их до стекла во время древнего и кровавого конфликта. Некоторые утверждают, что это самое твердое стекло в мире. Самое неуступчивое. Я думаю, что, учитывая твое огненное наследие, ты можешь оценить его достоинство.
Глава 8, часть 3
Щелчок языком, а затем Каирн снова оказался здесь, руки на ее плечах. Нажимая тяжелее и тяжелее. Боги, боги, боги…
Не было Богов, которые могли бы спасти ее. На самом деле, нет.
Крики Аэлины эхом отражались от камня и воды. Одинокая. Она была одна в этом. Было бы бесполезно просить белого волка помочь ей. Руки на плечах отодвинулись.
Желчь сжигала ей горло, когда Аэлина снова поднялась на колени. Терпи.
Маэва просто продолжила:
— Драконы не пережили эту войну. И они никогда не возрождались снова.
Ее губы изогнулись, и Аэлина поняла, что Маэва это им обеспечила. Другие обладатели огня были подвержены охоте и были убиты. Она не знала, почему она это чувствовала. Эту печальную скорбь существ, существовавших очень давно, века назад. Кто никогда больше не будет замечен на этой земле. Почему это сделало ее столь невыразимо грустной. Почему это имело значение вообще, когда ее кровь была в агонии.
Маэва повернулась к Коннэлу, оставшегося в форме Фэ рядом с троном, и на его брата все еще смотрели яростные глаза.
— Угощение.
Аэлина встала на колени в этом стекле, когда принесли еду и напитки. Коннэл, как и Маэва, ел сыр и виноград, все время улыбаясь ей.
Аэлина не могла остановить дрожь, которая настигала ее жестоким оцепенением. Глубоко, глубоко, она улетала прочь.
Не важно, придет ли Рован. Если остальные повиновались ее приказу сражаться за Террасен. Она тоже спасала его по-своему. До тех пор, пока она могла. Она так задолжала Террасену. Никогда полностью ей не погасить этот долг.
Издалека раздались слова, и воспоминания замерцали. Она позволила им потянуть ее назад, вытащить ее из ее тела.
