Я резко раскинул руки, спросив его жестом, что он здесь забыл.
Хэрт сложил ладонь горстью, а пальцами другой руки будто что-то из нее выхватил и отбросил в сторону.
За два года общения с ним я прекрасно освоил язык его жестов. Сейчас он мне говорил: «Линяй поскорее отсюда!»
Тревоги особой я на его лице не прочел. Но Хэрт по части эмоций вообще большой тормоз. Вечно таращится на меня своими бледно-серыми глазами с таким видом, будто я бомба и вот-вот взорвусь.
Стараясь въехать, что он имеет в виду и зачем ошивается здесь, а не на площади Копли, я потерял несколько драгоценных секунд.
Хэрт снова начал жестикулировать. Вытянув обе руки вперед, энергично задвигал пальцами. Это значило: торопись.
– Зачем? – произнес я вслух.
– Ну, здравствуй, Магнус, – тут же послышался у меня за спиной низкий голос.
Я чуть не отчалил из собственной шкуры. В дверях библиотеки замер мужчина. Бочкообразная грудь, аккуратно подстриженная седая бородка, волосы с сильной проседью. На нем было бежевое кашемировое пальто, надетое поверх темного шерстяного костюма. Он опирался обеими руками в перчатках на рукоять трости с металлическим наконечником. Он постарел с тех пор, как мы с ним последний раз виделись, и черные волосы стали почти седыми, но голос я узнал сразу.
Рэндольф!
Он чуть кивнул.
– Какой приятный сюрприз. Я рад, что ты здесь. – В тоне, которым он это сказал, не прозвучало ни радости, ни удивления. – Предупреждаю, что у нас мало времени.
Еда и молоко закрутились у меня в животе.
– На что мало времени?
Он поднял брови, нос его сморщился, словно от неприятного запаха.
– Тебе сегодня шестнадцать исполнилось, так ведь? Значит, они придут тебя убивать.
Глава III
Не позволяйте себя подвозить незнакомым родственникам
Ну что ж, с днем рождения меня.
Значит, сегодня тринадцатое января? Честно сказать, понятия не имел. Когда спишь под мостом и ешь из мусорных контейнеров, ощущение дней, недель и месяцев как-то теряется.
Итак, мне официально сравнялось шестнадцать, а дядя Странность загнал меня в угол своим заявлением, что меня придут убивать.
– Кто… – хотел было выяснить я. – А в общем-то, знаешь, и наплевать. Приятно было с тобой повидаться, Рэндольф. Пока. Я пошел.
Но Рэндольф стоял в дверях, преграждая мне путь к отступлению. Трость его поднялась, ее металлический наконечник теперь был направлен мне прямо в грудь, и, клянусь, я почувствовал, как он уперся мне в кожу, хотя нас с дядей и разделяла достаточная дистанция.
