— Ну, что ты там сегодня принесла? — поинтересовался он после сытного ужина, когда я занесла тарелки на кухню и заново поднялась к нему наверх, держа за спиной очередную книгу. Я не ожидала от него заинтересованности, поэтому на моем лице растянулась искренняя улыбка, и я гулко выдохнула.
— Это «Грозовой перевал».
— И ты надеялась выиграть с такой артиллерией? Ты бы еще Шекспира принесла со скромной надеждой на то, что я не знаком с его творчеством.
— Если честно, я была уверена в том, что «перевал» ты прежде уже читал. Просто надеялась, что это было давно, и ты захочешь его перечитать снова. Это одно из моих любимых произведений.
— Ладно, — сдался Ричард, взяв книгу, которую я аккуратно положила у решетки, всё еще не теряя бдительности в общении с незнакомцем.
— Вот еще, — сказала я, вытаскивая из-за своей спины еще две книги, — басни. Этот сборник совсем новый, ему и года нет, поэтому взяла один себе, а второй тебе. На сто семьдесят восьмой странице открой.
— «И. А. Крылов[2]. Волк и ягненок», — вслух прочел он.
— Ты говорил, что это ответ на вопрос о том, почему ты хочешь меня убить.
— Именно.
— К своему великому стыду, я прежде не читала эту басню… Как насчет того, чтобы прочесть её по ролям?
— Я буду ягненок, а ты волк?
— Если в этом твой ответ, тогда да.
— Лучше, давай наоборот, иначе совсем запутаешься в метафорах, после чего споткнешься и успешно разобьешь себе нос.
— Хорошо, — отозвалась я, не обращая внимания на его иронию, и, сев в позе лотоса напротив решетки, открыла сто семьдесят восьмую страницу.
— Кхм, а кто будет читать слова автора? — поинтересовалась я.
— Ты.
— Нет, автор мужчина, так что давай ты.
Опустив первые четыре строки, Ричард начал с выражением читать свой текст, и я, стараясь не оплошать в актерском мастерстве, начала подражать ему:
Ягненок в жаркий день зашел к ручью напиться;
И надобно ж беде случиться,
Что около тех мест голодный рыскал Волк.
Ягненка видит он, на до́бычу стремится;
Но, делу дать хотя законный вид и толк,
Кричит: «Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье
Мое
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву».—
«Когда светлейший Волк позволит,
Осмелюсь я донесть: что ниже по ручью
От Светлости его шагов я на сто пью;
И гневаться напрасно он изволит:
Питья мутить ему никак я не могу».—
«Поэтому я лгу!
Негодный! Слыхана ль такая дерзость в свете!
Да помнится, что ты еще в запрошлом лете
Мне здесь же как-то нагрубил:
Я этого, приятель, не забыл!» —
