Монарх вошел быстрым шагом впереди сопровождающих его дворян, подошел к жене, поцеловал ей руку и приветствовал дам.
— Держу пари, — заговорил он, — что вы были слишком заняты, обсуждая пьесу, которую позавчера показывали эти комедианты из Марэ. Ведь она пользуется таким успехом.
— Почему, сир, мы должны ею так интересоваться?
— Но это же испанская пьеса, мадам. Ее написал нормандец, это верно, но она о вашей стране. Господин Корнель назвал ее «Сид». Судя по всему, это обворожительно.
— Ну и ну, — заметила королева полусерьезно. — Быстро же обо всем узнают в Сен-Жермене!
— Но вы же знаете, какой театрал кардинал Ришелье. Он мне написал об этом спектакле в письме. Его высокопреосвященство не только хвалил представление, но и добавил, что вам наверняка понравится это зрелище. Поэтому я и собирался приказать господину Мондори в один из ближайших дней сыграть ее для нас здесь во дворце. Ах, герцогиня Вандомская, я вас не заметил!
— Я охотно признаю, сир, что не достаточно блистательна для такого великолепного собрания.
— Не будьте слишком скромной. Мне всегда приятно вас видеть. Я полагаю, что ваш визит связан с тем, что вы хотите заинтересовать королеву каким-нибудь благим делом?
— Отнюдь нет, сир. Я привезла королеве новую фрейлину. Сильви, подойдите и поздоровайтесь с королем. Его величество разрешает. Имею честь, государь, представить вам мадемуазель де Лиль. Она очень молода, как ваше величество может заметить, но ее воспитали в моем доме. Это означает, что она благоразумна и набожна…
— Великолепно, великолепно! Вы очаровательны, мадемуазель.
— Ваше величество слишком добры, — пролепетала Сильви. Ее нос оказался как раз на уровне колен короля, но тот уже уходил. Она с удивлением заметила, что он, не скрываясь, подошел к Луизе де Лафайет и увел девушку к дальнему окну, чтобы поговорить с ней без посторонних. Сильви подняла изумленные глаза на герцогиню Вандомскую. В ее взгляде читался вопрос, который не смели задать ее губы. Герцогиня нахмурилась.
— Здесь, дитя мое, вы ничего не слышите, ничего не видите, ни о чем никому не рассказываете. И особенно никому не задаете вопросов! — прошептала она.
— В таком случае, герцогиня, вам лучше сразу отдать ее в монастырь. Я признаю, что при дворе не слишком весело в последнее время, но и здесь можно жить в свое удовольствие.
В разговор вмешалась девушка лет двадцати, высокого роста, очень красивая, с великолепными белокурыми волосами и отличным цветом лица. Герцогиня Вандомская улыбнулась ей:
