Едва ли не единственная ценность, которую можно усмотреть в жизни это трагизм, как её эстетическая составляющая. Обратите внимание, насколько трагизм притягателен, особенно для поживших людей. Молодёжь этого, как правило, не понимает. Но иногда трагизм жизни затягивает в свою черную дыру и совсем маленьких детей. Например, когда они заболевают онкологией. У них очень быстро становятся умными глаза.
«Попытка понять Вселенную – одна из очень немногих вещей, которые чуть приподнимают человеческую жизнь над уровнем фарса и придают ей черты высокой трагедии, – считает американский ученый Стивен Вайнберг. – При этом, чем более постижимой представляется Вселенная, тем более она кажется бессмысленной».
Трагизм завораживает, подобно взгляду змеи. И при этом он доставляет какое-то мрачное удовлетворение. В отличие от комедии, трагизм невозможно более или менее успешно имитировать. Бездарная подделка под трагизм мгновенно кричит о себе, и трагическое неизбежно превращается в свою противоположность, то есть, в фарс. Трагизм – это ведь не что-то такое, что придумал некто. Вся жизнь человеческая предоставляет столько материала для размышлений в трагическом ключе, что удивительно, как некоторые люди ухитряются «не замечать» трагизма существования.
С точки зрения продолжительности каждой, отдельно взятой жизни, можно смело утверждать, что нас всех фактически (ещё) уже нет. Если поразмыслить над течением жизни, над её хрупкостью и кратковременностью, а также над тем, что смерть очень часто приходит внезапно, то, получается, что так и есть – нас нет. В этом и состоит философия несуществования (небытия). Но фактически – это не означает «совсем нет». Кажется, мы стоим над гигантской небытийной пропастью, но всё-таки еще пока стоим, пока мы не в ней. А иначе как понять, что вы в данный момент читаете эти строки и что-то ощущаете? Происходит дление того, что мы называем жизнью… Фактически – кажется, что вот-вот, считайте, что свершилось, но это «фактически» на самом деле оказывается весьма коварной вещью. Годы и годы, наполненные самыми разными событиями и переживаниями, могут пройти, прежде чем «фактически» превратится в окончательную реальность – реальность нашего небытия. Вот мы и думаем часто, что же это такое, как это постичь, как вместить, что происходит между «фактически» и «на самом деле»? Мы называем это жизнью, но само слово «жизнь» мало что объясняет. Поэтому мы вновь и вновь возвращаемся к двум вопросам, о которых уже говорилось выше. Первый – почему что-то вообще есть (хоть и условно, но оно есть)? Второй – почему оно такое, а не другое? И, полагаем, что эти вопросы – особенно второй вопрос – не возникли бы, если бы жизнь не была пронизана трагизмом. Существование, лишенное боли и страданий, не представляло бы для нас проблемы.
