Города и дороги. Избранные стихотворения 1956-2011 | страница 43



как Ярославна, волна.
Льна ли Непрядва неровная,
облачная ль пелена
по двору одурью вздрогнула?
Или в ворота за дровнями
ржавая правда вплыла?

…злей веницейского льва… ⇨ Крылатый лев св. Марка – герб Венеции, города св. евангелиста Марка. (В действительности – персидская химера.)

…ржут по-над Сулою комони… ⇨ «Комони ржут за Сулою» («Слово о полку Игореве»).

…плачет о берег: «О, горе мне!» / как Ярославна, волна… ⇨ «Ярославна рано плачет в Путивле на забрале…» (там же).

Льна ли Непрядва неровная… ⇨ Непрядва – приток Дона, близ ее устья разыгралась Куликовская битва.

«Средь этой осени безлиственной…»

Средь этой осени безлиственной
скажи, что делать мне с тобой?
За относительной ли истиной,
за абсолютной ли судьбой
пройти ли стоптанной тропой
между Волхонкой и Пречистенкой,
в чужой ступая след бесчисленный,
как чуткий зверь на водопой?
Что делать с осенью прозрачною,
сквозной и голой на прострел?
Пройтись ли просекою дачною,
где ворох листвяной истлел
и каждый ствол окоченел,
где за прочерченную начерно
черту небес за стаей грачьею
и лист последний отлетел?
Под насыпью сорву нескошенной
ромашки выцветший клочок,
сорву с ноги еще не сношенный,
не по сезону башмачок,
скошу и так косой зрачок
на кем-то на ходу закошенный,
а так мечтавшийся и прошенный,
не мне доставшийся бычок.
Среди непостижимой осени
скажи, что делать мне со мной?
Прибиты приморозком озими,
еще не ставший лед речной
оцепенел, и пеленой
дорогу за ночь подморозили
ледышки луж, и вдоль по просеке
мой след ложится слюдяной.

…между Волхонкой и Пречистенкой… ⇨ При написании стихов – обок бассейна, ныне уже храма, а до того – огороженной строительной площадки, как в моем военном и послевоенном детстве, когда за забором якобы всё еще строили Дворец советов – но уже ничего не строили.

…скошу и так косой зрачок / на кем-то на ходу закошенный, / а так мечтавшийся и прошенный, / не мне доставшийся бычок. ⇨ Бычок, он же чинарик, – окурок. Закосить бычок (тюр.-лаг.) – первым успеть схватить его.

«Тише, мыши, старая ария…»

Тише, мыши, старая ария
поцарапанная шипит
под ночным шапито планетария
на одной из шатких орбит.
Кот на крыше вторит неистово,
но не март на дворе,
занавеска облака мглистого
на невидимой райской двери.
О пожалуйста, нельзя потише ли,
абсолютный нуль тишины
достигается там, где услышаны
оборачивающиеся над крышами
шестеренки полной луны.

«Я пишу письмо, но не в дальний век…»

Я пишу письмо, но не в дальний век,
а туда, где подать рукой,
где в скалистый брег ударяет ветр,