— Ну, ты и цыпленок. Да, когда-то пару раз… За меня не волнуйся, лучше обеспечь себе надежный тыл, девочка Маша.
Маша молча вышла из гримерки.
Она не поверила ни слову этой женщины. Павел не такой, он настоящий мужчина. Тот, кого Маша ждала всю жизнь. Сильный, уверенный, благородный защитник. Такой не предаст. А его поведение, то, как он касается и смотрит, говорит, что и Маша ему не безразлична. Он сам выбрал ее и ему нравится проводить с ней время, гулять, говорить, пить чай, просто быть вместе. Она так чувствует. Не может же все это быть лишь игрой… Зачем? К сексу он не подталкивает, наоборот, всегда первый берет себя в руки и останавливается сам и останавливает девушку. Маша же не против зайти дальше. Потому, что полюбила.
Но Наталья… Она не походила на злобную завистливую лгунью, а слова на шипение уязвленной бывшей. Скорее напоминала опытную, очень опытную и много пережившую Фем Фаталь, у ног которой валяются и молят о капле внимания сотни поклонников. А она, высоко держа голову и не опуская взгляда на тех, кто у ее ног, играет.
Какие у нее мотивы? Кому верить, себе или…бывшей любовнице своего парня?
Медленно шла по пустому коридору, уставившись в пол. В голове сумбур и отрывки концерта Моцарта. В тот момент, когда Маша увидела стоящего и ждущего ее на улице хмурого Павла, она решила верить себе.
Концерт был за неделю до того, как Павел ее бросил.
Павел вышел на широкое крыльцо концертного зала, снаружи было ветрено и сыро. Он ждал Машу и нервничал. Наталья, конечно, одна из немногих его настоящих и проверенных друзей, но он не хотел, чтобы она как-то задела или обидела ангела. А Ната могла, вполне. С ее то прямолинейностью.
Сам виноват. Не надо было тащить с собой Машу. Но так не хотелось с ней расставаться! Время уходит, он считает каждое мгновение проведенное вместе с девушкой.
В перспективе было бы даже лучше, скажи Ната что-то нелицеприятное о нем Маше. Так сказать, первый кирпич в кладку, которую Павел все оттягивал начинать. А это необходимо. Так же как, например, менять летнюю резину у машины на шипованную. Для безопасности и спокойствия, чтобы продолжать ездить, как ездил.
Жуткий прагматик и реалист, Паша не собирался сам от кого бы то ни было зависеть. Тем более так серьезно зависеть, всем существом, целиком, без оговорок и условий.
Во время этих двух недель общения, Павел был крайне насторожен. Не в силах отказаться от Маши, но и не способен позволить себе по настоящему привязаться к ней. Как охотник, вдруг нежданно ощутивший на себе прицел чужого ружья.
