Он сам взял трубку. Вероятно, мисс Вермильи еще не проснулась.
— Это Марло. Я дома. Можно заскочить?
— Нашли ее?
— Угу. В Вашингтон звонили?
— Где она?
— Я бы хотел сказать вам лично при встрече. В Вашингтон вы звонили?
— Сначала вашу информацию. Мне предстоит трудный день. — Его голос был сух и недружелюбен.
— Буду через полчаса. — Я живо повесил трубку и позвонил в гараж, где стоял мой «олдс».
На свете слишком много контор вроде той, что была у Амни. Стены были выложены плитками клееной фанеры и напоминали шахматную доску. Освещение было неярким, ковры от стены до стены, мебель полированная, кресла удобные, а расценки, видимо, чрезмерные. Окна в металлических рамках распахивались наружу, а за домом была маленькая, но аккуратная стоянка для машин. Стоянка была украшена белыми щитами с именами владельцев. По какой-то причине место Амни пустовало. Я воспользовался им. Возможно, его привез шофер. Здание было четырехэтажное, совсем новое и занято почти исключительно врачами и адвокатами.
Когда я вошел, мисс Вермильи чистила перышки, готовясь к трудовому дню.
Я подумал, что выглядит она неплохо. Она отложила маленькое зеркальце и закурила сигарету.
— Железный Кулак собственной персоной. Чем обязаны?
— Мы договорились с Амни.
— Для тебя мистер Амни, парень.
— Для тебя просто Бойди, сестренка. — Она вскипела моментально.
— Не смей звать меня «сестренка», шпик дешевый!
— Тогда не зови меня «парень», дорогая секретарша. Что ты делаешь сегодня вечером? Неужели снова идешь кутить с четырьмя матросами сразу?
Она побледнела. Ее рука сжала пресс-папье. Она только что не запустила им в меня.
— Ах ты, сукин сын! — сказала она яростно. Затем щелкнула рычажком на своем коммутаторе и сказала: — Мистер Марло здесь, мистер Амни.
Затем она откинулась и бросила на меня тот еще взгляд.
— Мои друзья еще подрежут тебя до натурального размера, так что ты без лестницы и обуться не сможешь.
— В эту остроту было вложено немало упорного труда, — сказал я, — но упорный труд не может заменить вдохновения.
Внезапно мы оба расхохотались. Дверь открылась, и в проеме возник Амни.
Жестом он велел мне войти, но глаза его не отрывались от платиновой красотки.
Я вошел в кабинет. Он закрыл дверь и зашел за свой громадный полукруглый письменный стол, обтянутый зеленой кожей и заваленный грудами важных бумаг. Он был подтянут, тщательно одет, со слишком короткими ногами, слишком длинным носом и слишком редкими волосами. Его ясные карие глаза смотрели слишком доверчиво для адвоката.
