— До первого? — тупо переспросила она. — Ну, еще не скоро.
— Так ведь хоть самую скромную, а свадьбу сыграть нужно.
Она будто не поняла, удивленно повела бровями. Ее лицо говорило: я устала, мне все равно, оставьте меня в покое…
— Да, да, свадьбу, — согласилась она утомленно и вдруг, поняв, всколыхнулась вся и выронила нож. — Свадьбу?!
И разрыдалась, припав головой к столу.
Кузьма Иванович что-то бормотал, пытаясь успокоить ее, но она отталкивала его и сквозь рыдания выкрикивала: «Оставь! Оставьте все! Уйди!» Сердце ее разрывалось от скорби и обиды. Вову уже забыли, она одна вмещает в себя все горе, не разделенное другими. Как они могут думать о какой-то свадьбе, когда он лежит в земле, изуродованный, холодный, когда он уже никогда не узнает счастья…
Люба подслушивала за углом кухоньки. Сперва она расстроилась за себя: не отпустит мама! Но постепенно страдание матери передалось Любе. В порыве самоотречения она тут же отказала себе в праве на счастье и, выбежав из своего укрытия, обняла мать, покрыла ее мокрое лицо поцелуями.
— Мамонька… Роднюшенька… Никуда я от тебя не уеду! Голубонька моя, не плачь! Я останусь с тобой! Ничего мне не нужно, только бы ты не плакала. Не уеду я.
Кузьминишна вытерла лицо передником, отвела обнимающие руки Любы.
— Глупости говоришь. Не нужно это ни тебе, ни мне… Не реви! — прикрикнула она. — Я не маленькая, чтоб возле меня сидеть. И ехать вам надо, решено же! Чего глупости лопотать?
Она встала, спросила, где Саша. Саша подошел, склонился и поцеловал ее руку. Это было неожиданно: никто никогда не целовал ей руки, не принято было, казалось смешным, чуждым обычаем. А сейчас растрогало.
— Гостей звать не время, — сказала она, обращаясь к одному Саше, — а среди семьи отметим. И поедете. — Не глядя на Любу, приказала: — Разыщи список, что мы составляли.
С этого дня начали готовиться к отъезду молодых. Нашлось множество дел, без которых не обойтись. Жила себе девушка, работала, гуляла, считалась прилично одетой, а тут оказалось, что и туфли не годятся, и платья не те, и пальто потертое — как в таком по Москве ходить? Мы, слава богу, не хуже других, можем единственную дочку выдать замуж как полагается.
Когда-то Кузьма Иванович удивлялся, зачем Ксюше что-то там шить да справлять, ему только и нужно было — обнять ее и привести в свой дом женой. Теперь он считал необходимыми все приготовления и горячо участвовал в них. Отправлялись за покупками втроем, но Любе и слова сказать не удавалось, старики сами все выбирали и ссорились между собою: что лучше, что к лицу дочери, а что не к лицу? Кузьма Иванович с радостью видел, как усмехается Ксюша его придирчивости при выборе покупок, и нарочно смешил ее, задавая продавцу нелепые вопросы.
