Весь тот день они улыбались друг другу, как люди, владеющие чудесным секретом. А вечером… Подговорила она повариху, с которою жила вдвоем в женской палатке, поехать попутной машиной за продуктами — до утра. Успела шепнуть об этом Никитке. Весь вечер ждала, замирая, припав к пологу палатки. Слышала, как парни возвращались с купания, курили и болтали у костра, слышала, как затаптывали костер и, зевая, собирались спать. Совсем близко от Лелькиной палатки прошли они всей гурьбой, и кто-то спросил: «Чего отстаешь, Никитка?» — и тут Никитка, хохотнув, хвастливо сказал: «Кто куда…» Парни загоготали все разом, а Никитка поднял полог палатки… Откуда только сила душевная взялась у Лельки не завыть, не зареветь сразу! Вытолкнула его с размаху, закричала так, чтоб парни услыхали: «Хвастун! Хулиган! Кобель! Сосунок паршивый!» Многое еще кричала вслед… Но парни не гоготали больше — затихли, и Никитка уполз в свою палатку, как побитый щенок… И с того дня кончилось все. Мрак. Тишь. Комок в горле.
Но как об этом рассказать? И кто тут поможет, если обманула та самая святая любовь? Если нет такой любви?
— Не нужен он мне вовсе! — отрезала она, не поднимая глаз. — Что спасла его — так зачем парня гробить? Но больше ничего у нас быть не может!
Аннушка снова вздохнула и рассудительно возразила:
— А мне кажется, Лелечка, нужен он тебе.
Лелька уперлась взглядом в пол, долго молчала — и вдруг, вскинувшись, быстро и гордо выговорила:
— Нужен? А зачем? Спать вместе? Так у меня с кем спать всегда найдется, только моргни. Мне просыпаться не с кем.
Говорить с Никитой было невозможно, его с трудом утихомирили. Игорь приставил к нему парией, а сам повез отца на станцию — улаживать отношения в чайной.
«Бабушкин рыдван» чихал и тащился еле-еле, норовя остановиться совсем. Игорь не сердился и не пытался, как обычно, выжать из старенького мотора непосильную скорость. После трех недель, проведенных вдали от отца, он радовался возможности без помех побеседовать с ним.
— Я впервые людьми руководил. Самостоятельно! — говорил он, ведя машину напрямик, по траве. — Вдруг, думаю, авторитета не хватит? Ничего, получилось. И с Никитой вчера проверил.
— Ошибка твоя была, когда в городе пошел и напился. Я не говорю, что выпить нельзя, но с Никитой не надо было. Понял — почему?
— Я уж думал об этом. Как раз вчера думал… Только сложно все у них. Ведь он за Лелькину честь заступился, папа. Интересно, правда? А поссорились из-за того, что он пошло, грубо похвастался.
