Палька почти не слушал. Все это не имело никакого отношения ни к его любви, ни к тому, что рядом сидит один из его лучших друзей — сидит враждебно настороженный, злой. Глупо, глупо, глупо! Она была приветлива и проста с ними, а они повели себя как два идиота. Сейчас она встанет и уйдет навсегда.
— Становится свежо, — Татьяна Николаевна передернула плечами и поднялась, уронив канны.
Оба пошли провожать ее — один справа, другой слева.
Липатов завел нудный разговор о работах по светильному газу. «Мы, шахтеры, с нетерпением ждем…» То-то ей весело!
Возле гостиницы остановились. Она насмешливо смотрела то на одного, то на другого. Поразвлекается их глупостью и уйдет.
Отчаяние придало Пальке смелости — будь что будет! С неуклюжей решимостью он попросил еще на два дня журналы — те самые, что давно вернулись в библиотеку.
— Я спрошу мужа, — без запинки ответила Татьяна Николаевна. — Попробуйте забежать завтра утром.
Ее глаза смеялись. Эх, если бы тут не было Липатова!.. Но Липатов был тут. Он длинно и цветисто передавал привет профессору.
— Спасибо, что проводили, — с затаенной насмешкой сказала Татьяна Николаевна и скрылась за массивной дверью гостиницы.
Два друга побрели по улице.
Пальке хотелось обнять Липатушку и шепнуть ему доброе слово, но вместо этого он не без яда спросил:
— Что пишет Аннушка?
Липатов нахохлился еще больше.
— Ничего особенного. Ты на трамвай?
— Ага.
С подножки трамвая Палька еще раз увидел друга: зажав в кулаке ненужную шляпу, Липатов мрачно шагал к своему одинокому жилью, где в отсутствие Аннушки всегда пахло размокшими окурками и брынзой. Соскочить бы сейчас, догнать его, выпить с ним мировую…
Вот и треснула дружба.
Три минус один минус один — единица.
А завтра утром… Да ничего не будет завтра утром! Ровно ничего! Что я такое в ее глазах? Ничто! Кто я вообще? Никто! Аспирант, кропотливо подготавливающий «частные выводы»… Так идут дни, идут годы. Скоро двадцать три…
Успех приходит к упорным. К тем, кто ищет главное, не разбрасываясь по пустякам и зная, чего хочет. Не теряя ни одной минуты зря.
Вспомнив суровые решения, принятые несколько часов назад, он ужаснулся тому, что начисто забыл о них, стоило ему увидеть ненаглядную.
Дома его ждала бандероль из Москвы.
Катерина крутила ее в руках — смотри-ка, Палька, казенная, с печатями!
— Пустяки, библиографическая справка, — выхватывая ее, объяснил Палька и заторопился к себе.
Никому в мире не сказал бы он, сколько надежд разгорелось в нем при виде этой бандероли!
