Снисходительно улыбаюсь ее раздражению. Моя сестра — классический образец того, что вырастает из разбалованного ребенка. Причем баловали ее все, включая меня. Кто же знал, что из белокурого ангелочка вырастет эгоистичная Рапунцель.
— Так откуда кольцо? — заправляя компоненты в кофемашину, спрашиваю я. Мне плевать, но после того, как два года назад наши родители один за другим скоропалительно ушли в мир иной и я вдруг осознала, что Ника — моя единственная родная кровь на всем белом свете, я стала снисходительнее относиться к ее эгоизму. Иногда болтовня сестры действительно неплохо отвлекает.
Через полчаса очень пространной, переперченной тонной лишних подробностей истории, я узнаю, что бывший моей сестры хотел красиво закрыть дверь их отношений и расщедрился на целый бриллиант. Они встречались не больше полугода, но он успел хорошо ее изучить.
— Они разойдутся самое большее через месяц, — говорит Ника, любуясь блеском камня. — Слышала бы ты, что он о ней говорил. Не женщина, а мегера. Еще и слабая на передок.
Я предпочитаю не комментировать последнюю реплику. Потому что мужчина, который обсуждает и осуждает своих бывших женщин перед теперешней подружкой априори не вызывает во мне ничего, кроме отвращения. И еще потому, что практически уверена — мой бывший муж, Андрей, тоже вряд ли тепло обо мне отзывается.
— Так что, он снова заработал геморрой, а я получила великолепный камешек, — подводит черту под своим монологом Ника.
Наши чашки из-под кофе пусты, от двух мафинов с черничной начинкой остались лишь клетчатые бумажные формы для выпечки. Я чувствую себя приятно расслабленной бессмысленной беседой — то, что нужно после нервотрепки всей предыдущей недели.
— Я собираюсь поехать в Прагу на следующей неделе, — говорит сестра. Она работает в туристическом агентстве и уже усела поколесить по миру, и я даже немного ей завидую, потому что для меня любые поездки даже за пределы столицы — все равно, что прохождение полосы препятствий на выживание. — Развеюсь, выброшу этого придурка из головы.
С трудом уговариваю себя не озвучивать ехидный вывод о том, что она и так не выглядит опечаленной или расстроенной. И хоть я знаю, что она пришла с единственной целью — похвастаться кольцом, я все равно провожаю ее до двери и с любовью обнимаю на прощанье.
Половина девятого вечера и «Меланхолия» — мой ночной клуб — забит до отказа, разве что не трещит по швам. И, кажется, чилаут-зона[1] тоже переполнена. Подзываю официантку, которая как раз выходит оттуда с подносом пустых бокалов.
