Тибору, самому младшему, было труднее всех. Когда умерла мать, ему и пятнадцати не было. Когда же за ней последовал отец, юноше только-только минуло восемнадцать. Едва выучившись на слесаря на том самом предприятии, где работал его отец, Тибор еще год прожил один в родительском доме, после чего его призвали в армию. В его положении служба в армии была настоящим спасением. Там его одевали, кормили, учили порядку, чистоте, дисциплине. Такое воспитание превратило разболтанного, неряшливого подростка в самостоятельного парня, и, вернувшись на гражданку, он никогда не тянулся к старым привычкам, а, наоборот, тщательно старался вырваться из-под влияния прежних товарищей, которых теперь, после двухлетнего пребывания в столице, пропитавшись духом, дотоле ему неведомым, в глубине души презирал. Он поступил в вечернее техническое училище и окончил его, но еще раньше, во время учебы, успел жениться на Зузане, девятнадцатилетней парикмахерше, в которой, кроме телесных прелестей, его привлекало и то, что в отличие от своих сверстниц, взбалмошных девиц, Зузана смотрела на жизнь практически; пренебрегая их мимолетными ребяческими интересами, она целеустремленно тянулась ко всему основательному. Да, эта девушка была для него! И он ничуть не досадовал, когда она объявила, что ждет от него ребенка. Этот факт лишь ускорил свадьбу, подхлестнул их к действиям, которые увенчались многим таким, от чего могло бы перехватить дыхание не у одного из гостей на сегодняшнем торжестве! Родственники Тибора не были в этих краях добрый десяток лет, а результаты двух последних пятилеток в жизни Зузаны и Тибора достойны восхищения и даже зависти!
Мать вошла в переднюю. Напротив, у стеклянных дверей, выходящих на террасу, стоит ее дочь и разговаривает с людьми, которых мать пока не видит — они правее, за выступом, там, где легкая дачная мебель, столик, кресла…
Дочь, обернувшись, увидела мать.
— Мама, мама пришла! — воскликнула она, обращаясь к своим невидимым собеседникам, затем подошла к матери и потянула ее на солнышко. Тут она представила мать десятку незнакомых людей — незнакомых матери, но не Зузане с Тибором. Мать старалась запомнить, кто — кто, кто с кем, но все у нее сразу перепуталось, и в растерянности она поняла, что это ей не под силу; запомнила одну только пухленькую женщину, обесцвеченную блондинку, — среднюю сестру Тибора уж никак ни с кем не перепутаешь.
— Все собрались, пора, пожалуй, и в путь, — сказал Тибор, вопросительно взглянув на жену.
